Утверждение правды
Шрифт:
Он обернулся назад, туда, где остались лежать останки его копии; глиняных черепков в траве не было, и на том месте, где две минуты назад случилась его короткая стычка с двойником, сейчас виднелись в траве две каменные плиты все с теми же витиеватыми чужими буквами на них.
– Идем, – решительно отмахнулся Курт, отвернувшись, и помощник нерешительно повел рукой, указывая словно на весь мир разом:
– Куда? Лично я здесь уже заплутал.
– Я шел в ту сторону, – кивнул Курт вправо, – до того, как все началось. Наверняка здесь всё меняется едва ль
Помощник помедлил, глядя в темноту, и, вздохнув, развернулся, зашагав рядом с ним по сухой беззвучной траве. Деревья вокруг с неподвижными полуголыми ветвями по-прежнему казались ненастоящими, но теперь они походили не на витражные изображения, а то на каменные изваяния, то на тряпичные подобия…
– Я видел Блока, – произнес Бруно спустя несколько минут молчаливого шествия меж надгробий. – Мертвым. Пальцы исцарапаны до крови, весь в мокрой земле, а лицо… Словно его душили… Не знаю, как назвать то, что происходит, то, что вокруг нас, но каждому здесь выпадает повстречать нечто свое…
– Откуда ты знаешь? – то ли переспросил, то ли возразил Курт и, помедлив, спросил: – А кого или что встретил ты?
Бруно ответил не сразу, еще несколько мгновений шагая молча, и наконец отозвался тихо, не глядя в его сторону:
– Жену. И сына.
Курт покосился на его фельдрок, на темные пятна на рукавах и полах и отвернулся, ничего больше не сказав.
– А ты сам? – все так же чуть слышно спросил помощник. – Тебе, судя по тому, как ты меня поприветствовал, тоже повстречался кто-то из знакомцев.
– Можно сказать и так, – покривился Курт и запнулся, когда в окружающей тишине внезапно и оглушительно раздался громкий, протяжный звук охотничьего рога и откуда-то издалека, словно бы над головою, ему отозвался низкий собачий лай.
– Началось… – вымолвил Бруно напряженно и, кивнув в сторону, неуверенно добавил: – Кажется, оттуда.
Курт кивнул, молча развернувшись, и свернул направо, зашагав быстрее. Теперь уже было слышно, как словно назревает в безоблачном и безлунном небе гроза – нечто похожее на громовые раскаты доносилось издалека, и голоса невидимых псов слышались уже отчетливо и громко; темнота, прореженная невидимым светом, снова стала гуще и точно потяжелела…
Когда впереди, в мутной темени, мелькнул отсвет огня, Курт остановился на миг, переглянувшись с помощником, и снова двинулся вперед, ускорив шаг, почти переходя на бег, пытаясь не выпустить из виду крохотную, дрожащую пламенную точку. Над головой уже отчетливо слышался перестук копыт, словно десятки тяжелых коней гнали по хорошо утоптанному тракту; Бруно на ходу бросил взгляд в небо и, едва не споткнувшись, побежал дальше, побледнев и сжав губы…
Огненная точка приблизилась, выросла, став сначала небольшой кляксой, потом широким пятном, распалась надвое, и впереди отчетливо вырисовался силуэт человека, освещенного двумя факелами, воткнутыми в землю. Руки его были сложены у груди, точно он прижимал к себе нечто – крепко и жадно, словно любимого ребенка после долгой разлуки.
Курт замедлил шаг, доставая арбалет на ходу, вслепую нашарив стрелу и зарядив оружие, и Бруно, выдернув меч, скептически покосился на холодно блеснувшее полотно. По пальцам можно было пересчитать те случаи, когда оружие играло решающую роль в подобных ситуациях… Хотя – нет; подобных еще не было…
Человек между двумя факелами стал виден четче, уже даже можно было разглядеть детали его внешности – острый, чуть с горбинкой нос, вьющиеся темные волосы, черты лица, и впрямь чем-то напоминающие кастильские, теплый камзол типичного горожанина, которого ничем не выделишь из толпы…
– У него в руках, – тихо проговорил Бруно, замерев, и Курт тоже остановился, всматриваясь.
К груди, обхватив обеими ладонями, чародей прижимал нечто похожее на одну из тех коробочек, что остались лежать на столе в доме раввина; губы его шевелились, произнося не слышимые отсюда слова, и пламя факелов подрагивало, точно от ветра, в такт их движениям…
– Ну, давай, – шепнул Курт, – оправдай свое жалкое существование, книжный червь. Что мне делать? Попытаться снять его отсюда? Или и этот тоже выкинет какой-то финт, и я нас только подставлю? Вспоминай все, что знаешь, библиотечная крыса.
– Книг по еврейской магии у нас нет, – огрызнулся Бруно, не слишком успешно попытавшись скрыть растерянность за нарочитым озлоблением. – Но могу предположить, что надо отобрать и уничтожить это вместилище. Что бы в нем ни было, оно по всем признакам и есть то, что позволяет ему управлять Охотой.
– Угу, – кивнул Курт, смерив взглядом расстояние до человека впереди. – Отобрать. Да запросто.
– Не стоит, – одернул его помощник, когда он вскинул арбалет, целясь в крохотную коробочку в руках чародея. – А вдруг в ней нечто сыпучее или просто мелкое? От твоего выстрела она сломается, все разлетится по траве, и мы в этой темноте до утра ничего не отыщем.
– Сниму его.
– А если у них в планах что-то кроме разгулявшейся Охоты? Что, если мы не все знаем? Его надо взять живым.
– Раскомандовался, – процедил Курт раздраженно, опустив арбалет ниже. – Зар-раза… Здесь, между прочим, темно, а я не стриг.
В потемневших небесах раскатисто громыхнуло, точно в пустой бочке, и внезапно похолодевший воздух словно взвился ветром, змеей пробираясь под ворот; издалека вновь донесся густой низкий лай, полный какого-то леденящего торжества, словно ждущего добычи зверя отпустили наконец с привязи…
– Стреляй, – произнес помощник настойчиво, и Курт молча покривился, постаравшись сделать дыхание ровным и примериться к ритму сердца.
Стрела сорвалась с глухим звоном, врезавшись чародею в бедро; удар опрокинул его наземь, отбросив на несколько локтей назад, и, кувыркнувшись через голову, тот затих, оставшись лежать на земле неподвижно.
– Надеюсь, ты ему шею не сломал, – бросил Бруно, метнувшись вперед, и Курт побежал следом, так же на ходу буркнув:
– Ты всегда чем-то недоволен.