Уважаемый господин дурак
Шрифт:
— Остановился.
Гастон увидел лысоватого японца, который открывал дверь в кафе перед ними. Коротенький и толстый человек, лицо которого Гастон не разглядел. Но лысеющая голова и толстое короткое тело почему-то произвели на Гастона неприятное впечатление.
— Гас, выходи.
— Я...
— Я сказал, выходи.
— Я... Я... Что вы будете делать? — Гастон энергично замотал головой и вцепился в дверцу машины. Страх настолько овладел его трусливой душой, что он не мог даже шевельнуть своим массивным телом.
— Ты меня не слышишь? Я сказал, выходи.
Эндо
— Ты отказываешься выходить?
Как раз в ответ момент под давлением веса Гастона дверца машины резко открылась. Эндо спешно схватил его, чтобы он не выпал наружу.
— Ты хочешь, чтобы я тебя тоже убил?
С таким лицом, будто вот-вот расплачется, Гастон опустил ноги в щель между машиной и тротуаром.
— Я... Я вам не нужен... Этот человек... Я не знаю его.
— Тебе не нужно будет говорить... Просто сиди перед ним и не мешай мне.
Эндо протолкнул Гастона через тротуар к дверям кафе. Никто из прохожих не обратил на них никакого внимания. Толпа на Гиндзе слишком пресыщена, чтобы заинтересоваться даже таким необычным экземпляром иностранца, как Гастон.
Эндо открыл дверь кафе, и они вошли. За столиком у двери удобно устроился их толстяк — он курил сигарету. На лбу у него собирались капли пота.
— Вы Канаи-сан? — спросил Эндо, вежливо поклонившись. — Я член Общества культурного обмена. Как я вам сказал по телефону, для определения, какая европейская женщина больше всего для вас подойдет, я подумал, что лучше всего привести с собой человека, который непосредственно отвечает за этот вопрос. — Повернувшись к Гастону, он продолжал: — Позвольте представить вам господина Садо.
Вытерев обильный пот с лица, толстяк по имени Канаи похотливо улыбнулся:
— Вы действительно серьезно говорите об этом?
— Что вы имеете в виду под словом «серьезно»?
Эндо саркастически улыбнулся, но человек не заметил.
— Насколько я могу верить тому, что вы говорите? Во-первых, я никогда не слышал ни о какой группе белых проституток, работающих в Токио.
— Разумеется, вы и не могли слышать. Мы создали частный клуб. Присутствующий здесь господин Садо...
Эндо и толстый коротышка, сидя за столом друг против друга, заговорили тихо, чтобы официантки не смогли подслушать их беседу. Тем временем Гастон, дергая головой и подмигивая, пытался сделать все, что было в его силах, чтобы предупредить Канаи об опасности, но тот едва ли хоть раз бросил взгляд в его сторону.
— Белые женщины? Какого типа у вас есть?
Помешивая оставшуюся в стакане воду, Эндо продолжал тихо говорить.
После того как закрыли кварталы красных фонарей, проституция ушла в подполье и продолжала процветать в частных клубах с общим названием «белые фонари». Однако вне какой-либо связи с ними с давних пор существовали клубы белых женщин для обслуживания иностранных гостей и высокопоставленных японских бизнесменов. Белые стриптизерши, работавшие в кабаре, и джазовые певицы, приезжающие в Японию через Гонконг, устанавливали контакты с этими клубами. Для них это был дополнительный заработок.
Чем
— А это безопасно? Вы возьмете на себя ответственность, если об этом узнает полиция?
— Об этом можно не беспокоиться. Господин Садо как раз работает в этом направлении.
Только тогда их гость заметил, что Гастон трясет головой и мигает глазами.
— С этим иностранцем что-то не в порядке? — спросил он.
— А-а, господин Садо страдает от невралгии лицевых мускулов... Так как же насчет моего предложения? Между прочим, нас ждут две из этих девушек, чтобы вы могли взглянуть на них.
— Что? Вы определенно пришли хорошо подготовленными. Но я не могу использовать их сейчас. До вечера я не смогу найти заинтересованного клиента. Я позвоню вам, когда с моей стороны все будет готово.
— Боюсь, вы ставите меня в затруднительное положение. Дело в том, что эти иностранные женщины о себе очень высокого мнения. Если контракт не будет заключен заранее...
Канаи это подтолкнуло.
— Если так, то, думаю, я могу хотя бы взглянуть на них. Конечно, я могу говорить только по-японски.
Все поднялись из-за стола. Эндо быстро схватил счет и позвал официантку. Затем тихо, но резко прошептал на ухо Гастону:
— Tais-toi, sacre Gas... Не подумай что-нибудь выкинуть.
Чтобы Гастон не смог завязать с Канаи беседу, Эндо занял место между ними и повел их к стройплощадке.
Доверие и сомнение
— Куда мы идем? — остановившись, с подозрением спросил Канаи.
— Здесь совсем недалеко, — с невинным видом ответил Эндо. — Эти женщины не японки, и они не хотят, чтобы их видели посторонние. Я договорился, что они будут ждать в необычном месте.
— Ах, вот как.
Шум стройки за забором становился все громче. Трое свернули с широкой улицы в боковую аллею. Над двумя фигурами возвышалась третья — Гастон.
Надо было идти немного медленнее. Совсем немного. Если бы он ухитрился задержать Эндо и Канаи в кафе всего на пять минут, он, возможно увидел бы через окно, как мимо проходят Томоэ и Осако — они как раз возвращались из здания Никкацу. Как это свойственно всем женщинам, Томоэ останавливалась у каждой витрины.
— Здесь всегда так шумно? — спросила она, когда они проходили мимо строительной площадки, куда только что зашли Гастон и компания.
— Да-да. В последние месяцы на Гиндзе одно за другим строятся новые здания, и никто не учитывает, как они повлияют на красоту города, как делают, например, в Париже. — Как обычно, Осако не мог не сказать какой-нибудь гадости о своей стране.
Когда трое подошли ко входу в подвал, Эндо огляделся, нет ли кого вокруг. Около входа была навалена куча гравия, рядом — большие ящики с песком и мешки с цементом.
— Белые женщины ожидают в таком месте? Это что, шутка? — с беспокойством спросил Канаи. Похоже, он, в конце концов, начал что-то подозревать.