Увидеть море
Шрифт:
«Ни хрена себе, пятнадцать человек!» — подумал я, окинув подслеповатым взглядом клубившуюся вокруг нескольких тачек темную толпу.
Несколько человек отделилось от скопления, и я с удивлением узнал группу русских студентов тоже Лениных друзей.
– Вы уж извините, — виновато сообщили нам они, — но мы не могли не приехать, нам с таджиками ещё жить.
«Вот жеж козлы», — подумал я.
Однако вслух произнёс следующее:
– Так, ну что… сейчас едем на стадион, а там мы разбирать не будем, кто тут по делу, кто нет. Всем достанется!
От такого наглого вступления челюсти у таджиков слегка отвисли, а ренегаты-студенты заозирались по сторонам.
Я же театральным жестом достал из кармана телефон, сделал вид, что набираю номер и произнёс громким голосом:
– Привет, Косой, а Большого позови к телефону. Ага… Да, привет Большой, ну как я и говорил, они подъехали…Что?… да всего человек тридцать лохов пузатых… Что? Ахахаха!! Неее, пушек не надо, убивать не будем, но покалечить, кой кого придется… Ага… всех бери…через сколько? Минут двадцать? Ну, окей, они подождут… Не… не разбегутся… Всё, ждём.
После моего зычного монолога на ночной парковке повисла неуютная пауза. Несколько секунд я наслаждался видом изрядно притихшей толпы.
– Я просто смотрю, вы коллектив собрали, ну я решил, пусть и наши ребята подъедут. Играть на стадионе, так полными командами, — со скучающим видом ответил я на немой вопрос толпы, — только подождем минут двадцать.
– А что мы тут ждать должны? — вышел мне навстречу вожак — здоровый таджик лет тридцати пяти по имени Фарид. — Вы уважаемого человека побили.
Толпа расступилась, и нам был продемонстрирован знакомый, кричавший, что «съест».
С обиженным видом он восседал на капоте старого Шевроле. Лицо его несколько распухло.
– А ваши сначала вдвоем избили нашего… эээ, — я с сомнением посмотрел на Балуна, — уважаемого человека.
В этот момент мой телефон зазвонил, заставив меня вздрогнуть. Звонила Светка.
– Паш, привет! Ну и бардак вы тут оставили. Ты, вообще где? Ты скоро будешь?
– Что, парни? Вы задерживаетесь? — громко ответил я, и лоб мой покрылся испариной при мысли о том, что оппоненты могли услышать женский голос в трубке. Незаметно нажав на кнопку отключения телефона, я повернулся к толпе и с наигранной самоуверенностью предложил:
– А что мы действительно просто так ждем? Если у вас есть какие-нибудь претензии, давайте разбираться один на один, пока мои друзья едут.
Таджики оживились и начали бурные переговоры.
– Мы согласны, — гордо сказали они, а я про себя довольно хмыкнул. Мой безумный план сработал.
В этот момент, проявив неожиданную резвость, из наших не очень плотных рядов выскочил Балун.
«Ай да Лёня! — переглянулись мы, — решился, наконец!»
– У нас были с Фарухом проблемы, — громко заявил Леня, повернувшись почему-то в нашу сторону, — но мы их уже решили. Решили же, Фарух?
Стоявший рядом Фарух скривился опухшей рожей, но покивал головой. Драться ему не хотелось.
– …ну, а остальное — это уже ваши разборки с пацанами, — опять обратился к нам вероломный Балун. — Я тут лезть не буду.
Совершив этот вопиющий акт малодушия, он подобрался и незаметно влился в кучу болеющих за таджиков студентов.
Первая пара гладиаторов стала неожиданностью для всех. Таджики, считающие, что на войне все средства хороши, притащили с собой двухметрового глухонемого украинца — коллегу по ассенизаторскому бизнесу.
Во все времена наемников бросали на самые безнадежные участки. Вот и сейчас таджики вытолкали гигантского Федора вперёд и жестами пояснили, что ему нужно избить Гошу.
Договорились, что дуэли должны были проходить за углом квартирного комплекса, чтобы никто из наблюдающих не мог вмешаться.
– Ну, что? Поехали! — сказал Гоша, вставая в позу боксёра, когда они с Федором повернули за угол.
Украинец вытянул руку тыльной стороной ладони вперёд, показывая, что надо обождать, и принялся чертить что-то на бумажке.
«Ты хочешь со мной драться?» — написал он и протянул Гоше бумажку и ручку.
«Нет», — написал слегка удивленный Гоша.
«Я тоже не хочу с тобой драться», — гласила ответная надпись.
Украинец широко улыбнулся и протянул Гоше руку. Первый бой закончился перемирием. И действительно — зачем воевать, когда можно жить в мире!
Но иначе считали уязвленные гости из солнечного Таджикистана. Племенная гордость требовала кровопролития и членовредительства, поэтому следующим вперед выступил Фарид.
– Так, сначала я изобью тебя, Паша, а потом тебя, здоровый, — он указал на Диму.
– Сначала со мной пойдем, — выступил вперёд Дима.
Ход был тактически грамотный, так как Дима был нашим лучшим бойцом, а я выступал главным переговорщиком, сдерживающим всю свору.
Оказавшись за углом высотки, Фарид неожиданно полез к себе в трико, и, покопавшись там, достал внушительных размеров кухонный нож.
– Зачем это? — обеспокоенно спросил Дима. — Да ни зачем, — Фарид удивленно уставился на нож, как будто не понимая, откуда тот взялся. Повертев его в руках, он картинным жестом швырнул нож куда-то в кусты.
– Давай подождём, пока женщины пройдут, — указал он куда-то за спину Димы.
Уже обернувшись, Дима понял, что попался на древнейшую уловку. Град ударов обрушился на него, и в следующую секунду коварный противник прошёл в ноги, опрокидывая дезориентированного Диму на асфальт. Руки таджика, как клещи, сжали горло, и в Диминой голове мелькнула мысль: «А ведь так и убить могут!»
Взрыв адреналина в крови заставил напрячься и вывернуться из стальной хватки. Горло жадно вдохнуло кислород, дальнейшее было делом техники. Несмотря на ловкость и силу, мериться с бывшим победителем борцовских турниров таджику было не по плечу. Дима опрокинул Фарида на спину и сразу нанес несколько ударов. Но опять противник удивил его — резко оттолкнув Диму двумя ногами, он кувыркнулся куда-то назад и вбок и принял стоячее положение. Секунду они стояли друг против друга, тяжело дыша.