Уйти, чтобы остаться
Шрифт:
— Флибустьер. Мятежная душа корсара, — произнес Вадим.
Савицкий перекатывал яблоко по своей груди. Есть он почему-то не решался.
— Когда-то я собирал спичечные этикетки. У меня их было около двух тысяч, — добавил Вадим.
Казалось, они будут говорить о чем угодно, не переходя границу, за которой разговор может вылиться во взаимное недовольство, раздражение.
Вадим ловил быстрый скачущий взгляд Савицкого. Такое впечатление, будто набрасывались невидимые нити. Одна за другой. Чтобы он и Савицкий стали единым целым. Вадим повел плечами, ему хотелось сбросить эту паутину. Но
Какая-то неловкая пауза. Еще эта Люба…
— Всю неделю звонят из «Экспресс-информации»— нельзя ли их успокоить результатами по теперешней вашей теме?
— По горшенинской теме, — усмехнулся Савицкий.
Люба вышла и прикрыла дверь. Савицкий откинулся на подушку. Лицо его не переставало улыбаться своим вечным шрамом.
— Зачем вы пришли? Вас прислал Киреев?
— Да.
— Ах, вот как. Откровенность делает вам честь.
— Послушайте… Я не понимаю…
— Оставьте, Вадим, — перебил Савицкий. — Вам-то Киреев подарил номер журнала со статьей? За сколько вы продали мою идею Кирееву?
Вадим обхватил побелевшими пальцами колени:
— Перестаньте меня оскорблять… О какой статье идет речь?
— Не хитрите, Вадим, — усмехнулся Савицкий. — Впрочем, прошу! — Савицкий достал с табурета журнал и протянул Вадиму.
…Вадим продирался через ряды интегралов, разбирался в громоздких формулах. Почти после каждой фразы приходилось листать страницы, чтобы найти продолжение мысли. Постепенно Вадим втянулся в материал и с любопытством следил за развитием. Он никак не мог отделаться от впечатления, что это знакомо ему. Где-то уже встречал нечто похожее. Но где? Вадим вернулся к первой странице. «П. А. Киреев. К вопросу о механизме образования гидроксила межзвездной среды».
И вдруг он вспомнил. Вспомнил! Ну конечно. Неужели Савицкий может так подумать. Вадим попытался взять себя в руки. И он заговорил как можно спокойней:
— Даю вам слово — я никогда ни с кем не говорил о вашей работе. Никому! Никогда! Вы мне верите?
Савицкий с хрустом вгрызся в яблоко. Так он обычно расправлялся с луком в лаборатории, в обеденный перерыв.
— Врете, Вадим…
— Что ж мне сделать, чтобы вы поверили?! — зло произнес Вадим.
— А для чего вам это? Кто я? Пешка! Нуль!
— Я в отчаянии!
— У вас еще мало опыта, Вадим. Вы только начинаете. Пока вас мучает совесть… Хотя морально вы для этого уже подготовлены, — Савицкий вновь откинулся на подушку. Острый кадык бессильно скользил под тонкой бледной кожей.
— Умоляю вас… Это неправда! — выкрикнул Вадим. Он чувствовал такую ненависть к этому человеку, что мог убить его, придушить.
— Перестаньте, Дима. — Казалось, Савицкий испытывает наслаждение от всего происходящего. — Мне было тяжело это предположить. Я любил вас, Дима. Теперь я свыкся… Возможно, вы и правы по-своему.
— Что же мне сделать, чтобы вы поверили? Что?! Что же мне сделать… Я могу встать на колени. Я могу… — Вадим сполз со стула и неловко опустился на одно колено. Он не видел сейчас ничего, кроме искаженного гримасой лица Савицкого. Шрам расползался, заполняя всю комнату.
Вадим чувствовал, что сейчас упадет, надо крепче ухватиться за стул…
— Да что вы… Вадим Павлович, голубчик… Как же вы, право. — Савицкий слабо
Вадим медленно поднялся.
— Ну вот. Кажется, мы приходим в себя. Оба. — Савицкий приподнялся на локте, прижимая яблоко к груди, свободной рукой взял с тумбочки пачку листов, заложенных в газету, и протянул их Вадиму.
На первой странице было отпечатано: «Савицкий В. Н. Некоторые положения взаимодействия кислорода и водорода в межзвездной среде» — и чуть ниже: «Диссертация на соискание ученой степени кандидата физико-математических наук».
Вадим перелистал несколько страниц. Формулы, графики схемы. Некоторые из них очень знакомы. Конечно, он встречал их в той тетради, которую Савицкий ему показывал. Таинственно, в коридоре.
— Диссертация? — Вадим поднял голову и посмотрел на Савицкого. — Ваша диссертация?!
— А я, старый пень, думал, что обманул его. Избегал его советов. В дурачка играл, позволил в установке своей разбираться. Уверял, что будто ничего интересного не вижу…
Теперь Савицкий сидел на кровати. Розовый в квадратах плед прикрывал его колени. Возле худых ступней лежали развязанные тесемки от кальсон.
— …И хотя бы где-нибудь Киреев упомянул о моей работе. Вспомнил мое грешное имя. Или он умышленно замалчивал? А?! Запретил мне продолжать работу. Вы помните его лицо, когда он кричал на меня, как на мальчишку, на сопливого лаборанта?! Но я ему скажу, я ему, подлецу, все выложу. Думал, я не догадываюсь. Ввел громоздкие формулы. Увязал со сверхновыми звездами… Но не выйдет, Петька! Я до Президиума Академии дойду… Я в суд подам! Видите ли, он хорош, а я исследователь-неудачник… Да! Я не хотел докладывать, ибо это был не итог работы, а этап… А он отнял всю мою работу и объявил научно несостоятельной… Вы помните его слова? Помните?!
Савицкий вскочил и зашагал на длинных журавлиных ногах. В рубашке и кальсонах он напоминал Дон-Кихота. Тесемки хлестали по полу. Вадиму было неудобно на него смотреть…
— Я все соберу. Это не первый случай! Я все вспомню… И войну вспомню. Все, все…
Голос Савицкого сорвался. Выпрямленная спина согнулась под полотном рубашки. Словно рубашку натянули на круглый грибок для штопки. И сам Валентин Николаевич вдруг сжался, постарел. Он тяжело подошел к кровати, тонкой худой рукой ухватился за блестящий шар и опустился, подтягивая ноги под клетчатый плед. Его сухие глаза провалились, спрятались под нависшие седые брови. Будто произошел чудовищный разряд, который уничтожил запас энергии. Осталось лишь дряблое худое тело… Прилег, осторожно уложив тело на скрипящую пружинную кровать. Разболелось сердце…
Когда он говорил — гримаса исчезала. Вадиму очень хотелось, чтобы Савицкий заговорил.
— О моих неприятностях никто не знает. Даже в семье. Никто… Кроме вас, Вадим. И я очень прошу, чтобы это осталось между нами. Дайте мне слово.
— Но, Валентин Николаевич, это как-то не вяжется…
— Дайте мне слово, Вадим Павлович.
— Ну, хорошо… Я никому не стану рассказывать.
— Вы еще молоды. И многого не понимаете… Когда я был безработным, мне хотелось уйти из жизни. Так бы и случилось, если бы не жена… Я не хочу, чтобы это повторилось…