Уютная, родная, сводная
Шрифт:
Есть. Пойдём, потанцуем. - Не пойду я.
– Марк широко улыбнулся, глядя на злящуюся Катю, так же она фырчала, когда не понимала простых формул, не могла их применить, но при этом дула губы и отказывалась это признавать. - Пойдём,
испортим Владлену аппетит, - подмигнул и потянул за руку. Выглядела Катерина,
конечно, обыкновенно, без провинциального шика. Простенькое платьице до середины бедра, из плотной ткани по фигурке, сапоги на каблучках, волосы по плечам. Глаза чернющие, румянец на нежном личике... да за такую простоту убить можно. Катерина поморщилась,
и приняла приглашение Марка. - Знаешь, я не очень-то хорошо танцую, -
прошептала перед этим. - Я тоже, - покаялся Марк и повёл спутницу мимо столика,
под пристальными взглядами Владюши и Долорес.
– Повеселимся. И было весело.
Сначала Катерина переминалась с ноги на ногу, и это было смешно, потом она уловила темп и стала даже следовать за Марком, который всё же имел представление о танце, а потом, когда рука Марка обняла поясницу партнёрши по танцу и прижала к себе, стирая последние сантиметры между ними - стало жарко.
Невыносимо. И так же невыносимо волшебно. Если бы Марк был ложкой, то
Катерина была бы второй и идеально вошла в него. Если бы Марк был пазлом, то
Катерина была бы вторым и идеально вошла в него. Она словно дополняла его,
сливалась с ним. Его клетки смешивались с её клетками, играли, танцевали свой причудливый танец, раскидывали брызги и оставляли следы. На сердце. Он ощущал тепло тела Катерины, которое проникало в него, вжималось, или это Марк вжимался в неё. Катюшка влияла на него вполне определённо, и результат этого влияния очевидно упирался в девушку, только Марк не спешил отодвинуться,
напротив, он сильнее вжал в себя девушку, его рука прошлась по спине,
почувствовав застёжку бюстгальтера, которую тут же захотелось расстегнуть, по талии, по бедру, и остановилась на круглой попке, бесцеремонно огладив вкусную округлость. Где-то у своей груди он ощущал дыхание Катерины - горячее и прерывистое. Почему-то захотелось потрогать волосы Катюшки, и Марк так и сделал, запустив пальцы в тёмные мягкие пряди, пахнущие малиной. Всё
начиналось как шутка, заигрывание, какое-то дурацкое желание досадить
Владлену, но стремительно перерастало в отражение тех самых горизонтальных желаний в вертикальном танце. Всё, о чём мог думать Марк - это Катерина. Её тело,
мягкая грудь, которую он ощущал своей, тёплый животик, задевающий почти уже дымящееся достоинство Марка, круглая попка, которая так идеально двигалась под его ладонью, горячее дыхание, мягкие волосы, аромат малины...
– Пойдём? - он остановился. На самом деле, если бы он продолжил танцевать и прижимать к себе девушку - всё бы превратилось в бездарное пип-шоу. В глазах расплывались витиеватые узоры на стенах и канделябры на столах. - Ты наелась? - голос звучал хрипло, перехватило дыхание. Катерина быстро перебирала ногами, когда шла за
Марком мимо столика Владлена, взгляд которого не предвещал ничего хорошего в ближайшую пятилетку. Долорес с интересом и ярко выраженным презрением осмотрела Катюшку. Сопля мелкая - подумал Марк. И только невозмутимая
Аделаида поглощала двойную, если не тройную порцию, подкладывая особенно лакомые кусочки сынуле, он, по всей видимости, не страдал отсутствием аппетита.
Быстро оплатив счёт, Марк вышел на мороз. Минус тридцать должны были остудить его. Кто, в самом деле, может испытывать возбуждение в такую холодрыгу, стоя без шапки и в тонкой обуви - покупки были благополучно убраны в пакеты и дожидались своей участи на заднем сиденье вольво. Катерина подошла и неуверенно потопталась рядом. Организм Марка, словно это возможно ещё больше,
приветствовал близость женщины, пришлось даже незаметно прижать парня в штанах, потому что он начинал мешать не только мыслить, но и идти. Кое-как добравшись до машины, включив зажигание, Марк смотрел на свет фар в темнеющем пространстве перед лобовым стеклом и начинающие закручиваться в воронки света хлопья снега. Дворники пробежались по стеклу, очищая вид, но снег быстро ложился на стекло, не успевая таять - снова попадал под дворник.
– Откуда ты знаешь его? - услышал Катерину.
– Владюшу? - поднял бровь, но не повернулся,
так и смотрел на лобовое стекло.
– Владлена.
– Друг отца оказался, приходил вчера с женой.
– С этой жабой?!
– Да, с ней, - он резко развернулся.
– Катерин, ты только не говори, что у тебя любовь с этим уродом, а! - Что? Нет!
– А раз «нет» - откуда ревность? Марк бы с радостью послушал ответ на этот вопрос, но про себя - откуда у него эта ревность? Почему ему настолько противно, даже физически, понимать,
что буквально несколько дней назад... дурдом какой-то!
– Нету никакой ревности, -
насупилась, ноздри дёргаются, губы обиженно скривились.
– Просто гадко всё это!
– Обыкновенно, - соврал Марк. - Такая жизнь. Машина тронулась, и они отъехали от стоянки, только для того, чтобы остановиться метров через десять, Марку потянуть на себя Катю, расстёгивая шубу, нырнуть одной рукой под дорогой мех, а второй - в волосы Катюшки. Руки Катерины пробежались по лицу Марка, очертили контур губ, и он не выдержал, простонал. Губы Катерины были мягкие, выпуклость на верхней губе, до которой дотронулся кончик языка Марка - с сухой кожицей,
обветрила губки Катя... Марк два раза вздохнул, ощущая запах малины, забытый вкус, непередаваемый, и провёл ещё раз языком по верхней губе, чувствуя, как
Катерина раскрывает губы, и её язык отвечает тем же. Он ощущал себя гурманом и блюдом одновременно. Он пробовал, его пробовали, смаковали, не желая двинуться дальше, стоя на этой грани, балансируя на ней и получая от этого какое-то мазохистское удовольствие. Почувствовал, как ноготочки Катерины легко царапают затылок Марка, она всегда так делала, когда целовала его, почувствовал каждый миллиметр между губами, и как эти миллиметры таяли, ощутил начало поцелуя -