Уютная, родная, сводная
Шрифт:
зацелованное, с чернющими глазами, уютное, родное. Его счастье. Утром он не пошёл в институт, забив на пары и грозивший завалиться зачёт, Марк остался дома и слушал, как копошилась на кухне пришедшая со смены Лопоушка, голос отца,
довольный смех, а потом женские стоны за стеной, хрипловатый голос отца,
вскрики и победный удар спинки кровати о стену. Никто не заметил, что Марк остался дома, а Катеринина комната была дальше, и слышать родителей она не могла. Марк перевернулся на живот и вспомнил вчерашний день. Решил подумать о случившемся, но мысли только привели к тому, что член стал упираться в живот, на котором лежал Марк, и требовать внимания к своей персоне, рука машинально
и икры напрягаются, делая точёные ноги рельефными, вот она расслабилась от его поцелуев и шёпота, на спине выступила испарина, взгляд куда-то в стену, а горячая,
обжигающая глубина уже пускает почти без сопротивления член Марка. Почти,
потому что, всё равно невероятно тесно, почти до боли. Вот он кончает на круглую попку, и белые, полупрозрачные, как жемчужные, капли располагаются на светлой коже, как рисунок в стиле авангардизма. Марк застонал и кончил в руку, растирая результат по ткани, откинулся на спину и незаметно для себя провалился в сон,
недолгий, но крепкий. Он зашёл в комнату Катерины, несмотря на то, что дома была Лопоушка, точно было известно, что после смены она крепко проспит до обеда, а то и позже, с утра её здорово укатал Боря, так что сон будет ещё более крепким. Катюшка сидела в позе лотоса, в одной из своих нелепых, почти старушечьей пижаме, и что-то увлечённо читала. Волосы закрывали половину лица, когда она подняла на него глаза и улыбнулась.
– Я соскучился, - сказал и прикусил себе язык, когда бы он успел соскучиться-то? Глупость какая! Но ведь соскучился... Хотел прижать к себе, вцепиться в губы поцелуем, меньшее его не устраивало никак - именно вцепиться, вгрызться в эти губы, как в пядь родной земли, и не отдавать некому.
– Я тоже, - простодушно ответила Катерина, и зря она так сделала, последний фактор, хоть как-то сдерживающий Марка, пал,
распластался по паркету и остался лежать у двери, когда сам Марк уже был на кровати, под ним была Катерина и целовала его в ответ. «Кто придумал эти мелкие пластмассовые пуговицы?» - злился Марк, когда расстёгивал кофточку, путаясь в малюсеньких скользких кругляшках и петельках. Появившиеся груди колыхнулись и уставились на Марика сосками - вкусными, только пахнут малиной. Штанишки сползли как-то сами, хотя, конечно, Марк помог и даже закинул куда-то эту ставшую ненужной тряпку. Он прижал Катерину к кровати и силой развёл её ноги,
когда она привычно сжала колени. Провёл языком от одной острой тазовой косточки к другой и опустился ниже, сжимая губами кожу с мягкими волосками на лобке. Катерина завертелась, да не тут-то было, не вывернешься из захвата парня,
который выше тебя почти на две головы и сильнее один Бог знает во сколько раз. -
Лежать, я сказал, - произнёс твёрдо.
– Всё отлично, - добавил тише, чтобы смягчить эффект, и развёл рукой её ноги ещё шире. Притихла, только смотрела в испуге и с каким-то жадным интересом. Марк раздвинул пальцами верхние половые губы и посмотрел внимательно. «Ну, здравствуй», - проговорил мысленно кнопочке клитора. Сколько раз он дотрагивался до него, слушая Катеринины стоны, и только сейчас увидел. Розовый, остренький, набухший, просящий ласки... ох и страстная
Катюшка... чувственная, его. Провёл пальцем, собрав немного скользкой влаги, и быстро опустил голову, прижимаясь языком к остренькому
Катерина лежала спокойно, не дёргалась, раскинув ноги, тяжело дыша и вздыхая.
Недовольно дёрнулась, когда Марк попытался скользнуть пальцем внутрь, и он тут же убрал его, поглаживая немного на входе, размазывая скользящую смазку и слизывая её тут же. Ему срывало крышу, несло в неведомые дали, трясло, как шавку под дождём, собственное возбуждение перешло ту точку, когда он ещё мог контролировать своё тело и движения. Когда Катерина забилась в его руках и на губах, он на секунды приостановился, давая ей отдышаться, не задевая ставший болезненно-чувствительным клитор. Потом поднялся вдоль тела, оставляя беспорядочные поцелуи на девичьей коже, почувствовав, как упёрся членом ровно у входа, и не промахнулся же. Он не дал Катерине времени на отказ, погрузил головку, вытащил и снова погрузил, и так несколько раз, постепенно углубляясь,
пока не упёрся лобком в лобковую косточку Катерины.
– Брось, всё же уже случилось, - шептал во влажные губы Катерины, продолжая двигаться. - Знаю,
больно, потерпи, потерпи, Катюшка, скоро станет легче, лучше. И Катерина терпела, она обнимала за плечи Марка, искала губами его губы, прятала слезинки,
но терпела, пока Марк не кончил на живот Катеринки и не упал рядом, как подкошенный, ловя ртом воздух с гулким хрипом. - Наверное, так больно, потому что мне ещё рано, - потом вздохнула Катерина и уставилась в потолок.
– Не-а, -
сказал Марк и посмотрел внимательно на Катеринку.
– Не рано тебе, в самый раз, а боль пройдёт, будем часто заниматься любовью, и пройдёт.
– Любовью? - щёки вспыхнули бордовым.
– Не сексом же, - улыбнулся Марк. Какой же с Катериной секс... секс с Леной, с Милкой секс, с той белобрысой, что он прижал в аудитории и,
уложив на длинную скамью, поимел, а с Катериной что-то другое, родное, уютное такое. Других слов Марк не знал, так что подтвердил. - Любовью.
Глава 9. Часть 1. Настоящее
Катерина сказала, что ей надо заехать в фитнес-клуб за какими-то не то протоколами, не то грамотами, и «по пути решить пару вопросов». Марк не стал расспрашивать, а молча повернул на проспект, который благополучно вывел их к сверкающему зданию. Он честно подождал в машине минут десять, может,
пятнадцать, и двинулся на поиски девушки, надоело бесцельно сидеть. В гардеробе у него взяли вещи и выдали бахилы, после чего он пошёл уже знакомым коридором. Только вот встретил он не Катерину, как собирался, звоня ей на телефон, а Долорес - придумали же имечко девчонке, прямо поиздевались. А вот фигуркой девушку не обидели, уж откуда выпрыгнули такие гены у дочери
Аделаиды и довольно коренастого Владюши - знает один бог. Но Долорес была хороша. В лосинах ниже колена, обтягивающих стройные ноги и круглую,
накачанную попу. Маленький топик облегал практически идеальную грудь и демонстрировал пресс и косые мышцы. Она была как молодая, породистая кобылка, высокий же хвост на голове добавлял образу законченности. Марк аж присвистнул, встречаются же экземпляры. - Марк, - Долорес резко развернулась,
моментально узнавая.
– Что ты тут делаешь? Как-то даже не мелькнула мысль, что такая козявка зовёт его на «ты», да и какая разница? - Да, ищу тут... одного человека.
– Ясно, - улыбнулась, показывая ряд безупречных зубов.
– Может,