Уютная, родная, сводная
Шрифт:
проговорила Лопоушка, как церемониймейстер, отступила в сторону, пропуская
Серёгу, поглядывая на него с опаской, и, развернувшись, всё ещё косясь на парня,
ушла в сторону кухни. Всё-таки есть в мелких женщинах инстинкт самосохранения, подумал Марк. Как-то ощущают агрессию, которая буквально завибрировала в комнате, когда взгляды Марка и гостя столкнулись. - Ты урод, -
Серёга покрутил головой, издав щёлкающий звук шеей, как боец перед боем, и ринулся на Марка, размахивая кулаками как мельницей, издавая при этом звук летящего авиалайнера. От двух ударов Марк увернулся, на третий ответил апперкотом, четвёртый, пропустил. Серёга орал отборным матом на весь дом и грозился «закопать прям здесь за его Маринку», чем вызвал смех Марка и ещё большую злость в себе.
– Твою? - Марк прижал парня к полу и давил на шею захватом, смотря на бордовое лицо и слюни, которые вытекали из искривлённого от переизбытка эмоций рта. - Твою? Когда это она стала твоей, когда ты Милку трахал? - Не имеет значения. Только я, только моя, - сипел Серёга и стал задыхаться, Марк ослабил хватку, ему и драться-то не хотелось, и без того как-то подозрительно тихо стало в доме, не иначе перепуганная Лопоушка рванула к отцу в гараж, тут же, на участке.
– Была твоя, просрал ты её, - Марк резко отпустил
Серёгу и стал подниматься. - Она тебя, придурка, из армии ждала, как пионерка, не то что в клуб или в бар, даже днём, с подружками, гуляла редко. После техникума домой шла и там сидела, ждала. Чего тебе надо-то было? Нашёл это с Милкой, так и пиздуй к ней, живите долго и счастливо, а Маринку не трогай, не про твою честь девочка... Он ещё что-то собирался сказать, но не успел, Серёга накинулся, как разъярённый павиан, не дав Марку очухаться. На инстинктах тот ответил, и тут же получил в обратку. Так и стояли, как два самца в период гона, готовые в любой момент ринуться в бой не на жизнь. У Серёги нервы сдали первыми. С
нечеловеческим сипом, он набросился на Марка, пока тот отбивался и наносил удары, не различая окружающей обстановки, того, что они уже выкатились в коридор, что где-то на задней плане раздалось Лопоушкино: «Боря! Боренька,
быстрее!», ещё какой-то глухой звук и звонкий отборный мат. Звук был от удара табуретом по спине Серёги, а мат из Катерининых уст. Серёга смотрел круглыми глазами, держась за спину, размазывая по лицу кровь, на Катерину с тем же табуретом в руках, в сиреневой пижаме с изображением зайца и высоким хвостом,
который держал бант. Бантик в волосах, заяц на пижаме и воинственно поднятый табурет. Не хватало надписи: «За нами Москва - отступать некуда».
– Ах ты, сучка, -
зашипел Серёга, и это было последнее, что запомнил Марк. Следующее его воспоминание было странным, он ровнял Серёгин профиль об пол, сидя на приятеле верхом, за две руки его пытались оттащить Лопоушка и Катерина, отец же сидел возле стены, держась рукой за голову, а между пальцев сочилась кровь, много крови.
– Марик, Марик, милый, перестань, ты же убьёшь его, Марик, - причитала,
кажется, Лопоушка, держа его руку с одной стороны, не давая шваркнуть ещё раз об пол голову Серёги. А потом Марк почувствовал боль, резкую, приводящую в себя - он, было, дёрнулся, но понял, что это Катерина вцепилась зубами ему в предплечье и шепелявит сквозь зубы: «Отпушти его». Отпустил. Даже успел испугаться - жив ли Серёга, но тот, матерясь, сплёвывая кровь и зубы, сел рядом с
Брониславом, так же подперев стену, пока Лопоушка вызывала скорую, перечисляя возможные травмы. - Прости, - Катерина сидела рядом с Брониславом и всхлипывала, - я нечаянно промахнулась, испугалась, я не специально. - Она ещё что-то бубнила и пыталась заглянуть в лицо Бори.
– Ой, ой, ой, - завизжала, когда увидела красное месиво над глазом, - ой, ой, ой.
– Молодчина, так и надо, -
проговорил Бронислав.
– Промахнулась, но целилась правильно, всегда бей, что под руку попалось - тем и бей, а лучше - беги, что есть силы.
– Ладно, - всхлипывала
Катерина, - меня теперь в тюрьму посадят, да? - обречённо посмотрела на маму,
которая подходила с перевязочными материалами. - Нет, - улыбнулся Бронислав,
половиной лица без повреждений.
– А его? - она покосилась на Марка.
– А этих не помешает суток на пятнадцать закрыть, орлы, чуть не зашибли девчонку.
– Мне
Марик не дал, - прохрипел Серёга, видимо, горлу всё-таки досталось.
– Это хорошо,
что не дал, я бы тебя сам живьём закопал, понял?!
– Брониславу было больно поворачивать шею, но морщась, он развернулся и посмотрел на Серёгу уцелевшим глазом.
– Я за своих детей любого к праотцам отправлю, запомни это крепко. Потом явилась милиция и скорая, милиция не нашла состава преступления, даже намёка на него, сжимая в руках купюры, они отправились восвояси. Скорая же повезла в травматологию двух бойцов и сопровождающее их лицо в виде Лопоушки. У Марка не нашли ничего, заслуживающего внимания травматолога. - Как ты его? - спросил
Марк, когда отмылся и переоделся, то же самое сделала Катерина. - Табуреткой, ты
Серёгу повалить успел,а я испугалась и кинула... она папе твоему по лицу попала,
он даже упал... и головой ещё ударился. Мама к нему подбежала, а он рукой машет,
на тебя показывает, мы подумали, ты убил Серёжу...
– Нос я его убил точно.
– Мама сказала, там, на переносице, место опасное... мог и убить.
– Лучше, чем если бы он тебя ударил, - проговорил Марк, а у самого нехороший холодок прошёлся по спине,
противный, склизкий. Даже поблагодарил проведение, что единоборствами он почти не занимался в детстве, и драться, в общем-то, не умел, удар у него был поставлен так себе... Марка интересовали компьютеры, программое обеспечение,
конструирование, физика, математика, иногда он ходил в драматический кружок или на хор, но исключительно ради симпатичных девчонок. Или участвовал в школьной самодеятельности по просьбе классного руководителя. Драки - не его конёк, неверное, поэтому он не убил тогда Серёгу.
Глава 10. Часть 3. Прошлое
Из задумчивости Марка вывела тишина, странная, какая-то неуютная, Катерина ушла в свою комнату, что само по себе не понравилось Марку, а уж закрытая дверь - тем более.
– Катерина, - постучал в дверь. Тишина, даже сопения не слышно. -
Катерина? - тишина. Словно нет никого в комнате, но раз изнутри закрыта, значит,
в комнате Катеринка. Может, плачет? Испугалась? Марк вспомнил что-то про постсрессовый синдром, чаще о нём говорили по телевизору, когда упоминали военные действия или военнослужащих, но стресс Катеринка точно получила, и точно ведёт себя ненормально... - Катерина, открой, - ударил ногой, дверь колыхнулась на петлях и защёлке и вернулась на место. Крепкая, сука! - Катерина!