Уж эти мне мужчины

Волкова Ирина Борисовна

Три дня назад, на престижной презентации нового мужского одеколона «Прикосновение дьявола», одетая в полупрозрачное розовое платье модель, инспектируя оценивающим взглядом мужской контингент, издала тихий вздох удивления и восхищения, выделив из толпы гостей высокого стройного мужчину в белом смокинге.

– Это же маркиз де Арнелья! – воскликнула Мириам, всегда тщательно изучавшая все иллюстрированные журналы, посвященные жизни высшего общества. – В жизни он выглядит еще лучше, чем на фотографиях!

Мириам хищно улыбнулась. В ее жизни вновь обозначилась цель.

– Ничего

страшного, не беспокойтесь! – воскликнул Альберто де Арнелья, когда Мириам, споткнувшись, пролила красное вино на его белоснежный пиджак.

– Какая же я неловкая! – воскликнула модель. – Боже, я испортила ваш костюм!

Альберто с возрастающим интересом окинул взглядом почти не прикрытые полупрозрачным платьем ноги фотомодели.

– Я навсегда сохраню это пятно в память о нашей встрече! – галантно воскликнул он, грубо чертыхнувшись про себя. – Белизна слишком скучна. Ей не хватает живости красного цвета. Белое и красное, верность и любовь, что может быть романтичнее! Вы не испортили мой смокинг, наоборот, вы украсили его!

Мириам, закатив глаза, томно вздохнула.

И теперь, три дня спустя, проснувшись в его постели после бурной ночи любви, она твердо решила ковать железо, пока горячо.

– Мы позавтракаем дома или поедем куда-нибудь? – закинула она удочку.

– Я всегда завтракаю с мамой, – припоминая подробности романа своей новой подружки с сыном герцогини Альмы, ответил Альберто с плохо скрытым сарказмом. – Думаю, тебе будет приятно познакомиться с моей любимой мамочкой. Она делает все, чтобы я был счастлив, и я уверен, ей будет приятно, если мы втроем после завтрака затронем вопрос о нашей свадьбе.

– Нет, только не это! – воскликнула Мириам, после истории с Гонсало ненавидящая само слово «мамочка». – Как-нибудь в другой раз. Думаю, еще слишком рано обсуждать вопрос о свадьбе с членами твоей семьи. К тому же я совсем забыла, у меня через полчаса деловая встреча с представителем одного из агентств.

– Как жаль, – изобразив лицом скорбное выражение, лицемерно произнес Альберто. – Уверен, что мамочка была бы счастлива познакомиться с тобой. Значит, не судьба!

А на шмоне опятьВертухай пять колод отберет,Ну так что нам, забросить игру?Не такой мы народ.Вместо этих пятиДесять сделаем новых колод.Нам любая газетка неслабоНа карты идет, —

напевал, разминая пальцы, Чумарик, сосед Джокера по нарам.

Чумарик готовился к тренировке. Он тренировался ежедневно, утром и вечером. Чумарик считал себя подлинным профессионалом и виртуозом своего дела.

– Джокер, ты готов? – Прервав пение, Чумарик постучал костяшками пальцев в верхние нары. – Я жду тебя уже целых десять минут. Чем ты там занимаешься?

– Сейчас спущусь. Я должен был собраться с мыслями! – откликнулся Вася.

– Только не надо мне вешать лапшу на уши! – с утрированным одесским акцентом произнес Чумарик. – О чем ты можешь думать? У таких, как ты, нет мыслей.

– А что же у меня есть? – весело спросил Вася.

– Первобытные инстинкты и неудовлетворенные желания, – веско бросил Чумарик.

Когда-то в ранней молодости он прочитал пару книг Фрейда, в том числе «Толкование снов», и с тех пор слегка спятил. В душе Чумарик мечтал быть престижным психоаналитиком, заколачивающим миллионы баксов в процессе легких и необременительных бесед на сексуальные темы, но судьба распорядилась иначе, и Лев Давидович Шкловер, профессиональный шулер и психоаналитик-любитель, мотал срок за убийство, которого он не совершал.

Три с половиной года назад бедняга Чумарик оказался не в то время не в том месте и нагрел на семь тысяч баксов не того человека.

Проигравший оказался не только крутым, он был мстительным, как потомственный сицилиец. После праздничной попойки, посвященной обмыванию выигрыша, Лев Давидович проснулся в незнакомом для него месте. Более того, в постели рядом с ним оказалось уже успевшее окоченеть незнакомое женское тело с пулевыми отверстиями в груди и животе. В руке Лев Давидович сжимал совершенно незнакомый ему пистолет с глушителем. Рядом стояли незнакомые дяди в милицейской форме, и один из них пытался отнять у Льва Давидовича пистолет.

Так не судимый ранее гражданин Шкловер превратился в заключенного Чумарика.

Обладавший неистощимым природным оптимизмом, Чумарик пришелся по душе тюремной братве. Он открыл школу шулерского мастерства, и воры, мошенники и убийцы с энтузиазмом принялись осваивать новую специальность. Игра по-крупному нередко приносила гораздо больший доход, чем рядовые преступления вроде ограбления со взломом или даже рэкета, будучи при этом гораздо более безопасной в вопросах столкновения с представителями правопорядка.

К сожалению, местные зэки не обладали необходимыми для профессионального картежника талантами, и придирчивый Лев Давидович в сердцах обзывал своих учеников двоечниками и безрукими.

Джокер был самым способным из его учеников. Чумарик оценивал его успехи на троечку с плюсом, иногда даже с двумя плюсами.

Вася не пылал особой страстью к азартным играм. Изучать тонкости шулерского ремесла он начал по приказу Валькирия, который с самого начала покровительствовал неудавшемуся мошеннику. Дружба новичка-заключенного и пахана неожиданно для обоих вспыхнула в тюремном душе.

– Ух ты! – восхищенно воскликнул Вася, уставившись на левую грудь Валькирия.

– Тебе нравится? – с неожиданным смущением спросил Семен Аристархович, ласково погладив вытатуированную над его сердцем морду овчарки с высунутым языком в ореоле лучей восходящего солнца.

– Какая умная морда у этой собаки! – сказал Вася, питавший слабость к животным. – Жаль, что в тюрьме держать собак может только охрана.

На глаза пахана навернулась непрошеная слеза.

– Ее звали Мурка, – сказал он. – Это было единственное существо, которое я по-настоящему любил.