Узкие врата
Шрифт:
— Самому?.. К Папе, главе Вселенской Ортодоксальной церкви?.. Он, конечно, будет счастлив тебя немедленно принять. Увидит и расцелует.
Алан встал. Филу, как ни смешно, показалось, что сейчас этот сопляк бросится бить его в глаз — но тот только прошелся по комнате из угла в угол, остановился посредине, покачиваясь на носках.
— А ты что предлагаешь? Есть идеи?
— Нет, — честно признал Фил, со стуком отставляя чашку. — Но и у тебя, цыпленочек, их тоже нет. Потому что эта чушь насчет Папы — не идея, а сопля.
Алан был так гробово сосредоточен, что даже пропустил мимо ушей ненавистного
— Вовсе не сопля. Папа действительно может найти на них управу. Папу любой церковник послушается. Потом, вот святой Франциск дошел же до Папы — а он тоже был убогий, вроде нас… В рясе из старого мешка, с компанией таких же оборванцев. И Папа его принял и выслушал, потому что так было правильно.
Фил был не столь силен в жизнеописаниях святых. Он ошарашенно потер переносицу.
— Ну, это ж все-таки святой, — сказал он, потому что должен был хоть как-то возразить.
— Это неважно, — голос Алана был сухим и горячим. Да он слегка того, зачарованно понял Фил, однако же не в силах его заткнуть. При всем том, что Фил к нему испытывал, у этого мальчишки сейчас была странная власть… харизма. Огонь, позволяющий говорить. Идея, одержимость. То самое, чего никогда не бывало у Фила.
— Это совершенно неважно, к тому же тогда он еще не был святым. Просто городским сумасшедшим… Но он взялся за правильное дело, и Господь ему помог. И нам поможет, если будем просить… Стучите, и откроют вам. Только не стучать нельзя, потому что время уходит.
Вот чего-чего, а лекций о Господе Фил сейчас не мог пережить. Конечно, он был христианин; но некоторых вещей, по его мнению, не стоило никогда говорить вслух, чтобы они не стали ложью. К тому же его мутило от всего церковного… Сразу вспоминался крест над входом в инквизиционный «домус».
У него в голове все обстояло проще. Рик в беде, и надо хоть свернуть себе шею, но сделать что-нибудь… Все, что только возможно.
— Значит, ты предлагаешь заявиться к Папе на прием в рясах из старых мешков… И дальше что? Попросить за своего товарища, упасть в ноги? И он так сразу и поверит, и по мановению его руки…
— Ну, пасть в ноги, да все что угодно. Сделать все, чтобы он поверил. В рясах из мешка или в чем угодно.
Кажется, сумасшествие заразительно. Фил уже чувствовал, как огонь этого заморыша начинает медленно охватывать и его самого. А что, в конце концов… Ватикан — не Луна. До него можно доехать. И даже не так уж далеко это — по расстоянию-то, только пересечь Романскую границу в Гардвиге и сесть, например, на римский поезд… Все продать, занять денег у кого-нибудь…
Он вздрогнул — пробуждаясь от слов, словно убаюканный, чья колыбель резко покачнулась.
— Можно все продать, или там занять денег у кого-нибудь. Границы переезжать на поездах, а до них добираться как попало… Автостопом хотя бы. Я ездил прошлым летом, не так уж это и тяжко. Есть люди, которые просто ради спортивного интереса вокруг света стопом разъезжают.
Фил смотрел на Алана, как на диковину. На говорящую собаку или зеленый цветок… Это ведь он серьезно, совершенно серьезно. Планы строит. Но, Господи, Господи, лучше такие планы, чем вообще никаких. И терять нам тоже уже нечего, кроме рыцарской чести… И жизни, конечно, и жизни. Но без чести, кажется, она все равно скоро кончится.
— Эрих, — прервал он сумбурную речь, резко вставая. Ал даже вздрогнул от неожиданности. — Стой, хватит. Лучше скажи… что нам понадобится. Карта, деньги, походные вещи… Что еще?
— Еще?..
Вид у него был до крайности глупый. С трудом соображая, Алан смотрел на своего неожиданного союзника — хлопая глазами, как сычик. Он не знал, чего им понадобится еще. Просто не знал.
— Ладно, я сам подумаю. Спасибо за чай. Я пошел домой. Завтра созвонимся.
Филу, кажется, стало намного лучше. Рука его поигрывала знаком под черной водолазкой — он, в отличие от Рика, охотно, по собственной воле носил черное, — и «кросс форми фитчи» впервые за сегодня не обжигал ладонь. Фил даже слегка раскраснелся — вместо желтоватой бледности, коснувшейся его щек пару дней назад. Алан же, наоборот, приобрел совсем уж трупный оттенок. Он улыбнулся товарищу — но улыбка эта была достойна черепа королевского шута.
— Ночь же… Куда ты пойдешь?
— Пешком — нормально. К утру доберусь.
— Как хочешь, — Ал только плечами пожал, не имея силы возражать, и потащился, как фамильное привидение — замученный голодом наследник замка — за Филом в коридор. Тот бодро просунул руки в кожаные рукава, обернулся кивнуть напоследок:
— Ладно, пока. Созвонимся. Выезжать надо как можно скорее.
И уже с порога, через плечо, гуталинно блестящее в свете полудохлой лампочки:
— Вообще-то лучше бы ты лег спать. А то будешь передвигаться, держась за стены… Так к своему здоровью относиться — это не по-рыцарски.
Заперев за ночным гостем дверь, Ал прошаркал до кровати и лег навзничь, закрыв глаза. Под веками плавали пятна бешеной усталости. Кажется, я что-то совсем замучил свое тело, подумал он отрешенно. Оно уже почти не слушается… Надо раздеться. Это Рикова кровать… Ну и ладно.
Кое-как выпутавшись из штанов, Алан потянулся погасить свет — и впервые за три дня ощущение того, что он один в пустой квартире, где все насквозь пропитано братом, не вызывало судорог плача. Я иду, Рик, уже проваливаясь в сон прошептал он, вжимаясь лицом в подушку, хранящую запах братовских волос. Я иду тебя спасать, и пусть все будет хорошо. Я в это верю, что ж мне еще остается — как в это ни трудно поверить.
Глава 5. Рик
Как в это ни трудно поверить, выключателя не было.
Рик еще раз медленно прошелся ладонями по периметру стен, обшаривая. Это — или я сошел с ума — были огромные плоские камни, почему-то влажные… В одном месте Рик наткнулся на что-то мокрое и мягкое, склизкое, как студень — и с криком отдернул руку. Тьфу ты, нервы совсем никуда не годятся… Это же мох. Просто что-то, что выросло в щели… спятить можно. Неужели правда здесь совсем нет никакого света?..