Узник ночи
Шрифт:
Она заговорила быстрее: - Я прошу вас уйти. Если я снова увижу вас поблизости, я буду считать это нападением, даже если в ваших руках не будет оружия. Вы меня понимаете?
Они не успели ответить. Дюран появился с ревом, и когда он направился к охраннику справа, мужчины Чэйлена схватили кинжалы.
Их бывший пленник был слишком быстр для них.
Дюран схватил первого попавшегося охранника и с разворота швырнул его об дерево. Когда раздался ужасный треск, как будто ствол раскололся от удара, он улыбнулся, как чистое зло двум другим, выпустив клыки.
–
Его нападение на тех, кто причинял ему боль, было местью в движении, расплатой за страдания, которые он перенес, и было кровавым и уродливым: разорванные конечности, сломанные кости, разбитые головы. Ущерб был нанесен только одной стороне. Только одной.
Амари отпрыгнула в сторону, особенно когда налитые кровью, широко раскрытые глаза уставились на нее поверх собственных плеч охранника, голову которого Дюран свернул одним движением. Слишком напоминало Ролли. Невозможно было отвести взгляд или уйти, даже когда второй охранник, цепляясь руками за рыхлую, грязную землю, усыпанную сухими сосновыми иголками, пытался отползти подальше, чтобы увеличить расстояние между ним и бывшим пленником.
У него не было ни единого шанса.
Когда Дюран оттолкнул мертвое тело охранника со свернутой шеей, он зарычал, как животное, которое Амари впервые увидела в той камере, животное, в котором ничего не было от цивилизованного вампира
Остановить его было невозможно, а она и не собиралась, и не потому, что боялась стать сопутствующим ущербом. Его жестокость заставила ее подумать о кнопке на пульте, которую он использовал для оргазма. Как он напрягался, концентрировался и пытался найти то, что должно было быть естественной и прекрасной кульминацией занятий любовью… и, в конце концов, ему понадобилась боль, чтобы достигнуть ее.
И это из-за того, что эти мужчины сделали с ним.
Ты в порядке?
Да, а ты?
А теперь: Я узнаю вас. Вас обоих.
Может, она и была сострадательной, но она не чувствовала необходимости спасать этих мужчин от последствий совершенного ими зла и несправедливости. Все это было настолько личным, настолько интуитивным, что все оружие Дюрана осталось в кобурах. Это была кровь за кровь, боль за боль, и здесь не было места пулям, выпущенным на расстоянии, и не было места лезвиям, слишком быстро проникающим в плоть.
Дюран набросился на пытавшего уползти охранника. Схватив его за волосы, он дернул голову назад, оскалил клыки и впился зубами в горло. Когда он вырвал кусок плоти, артериальная кровь дугой взмыла в воздух и расплескалась на земле брызгами краски.
Амари отвернулась и зажала рот руками. Она не была уверена, что пытается сдержать: Крик? Плач? Проклятия? Так много вариантов.
Боже, она не знала, сколько еще сможет выдержать.
Глава 19
ТИШИНА.
Нет, слышно было дыхание, смутно осознала Амари: ее собственное - жаркое, частое, поверхностное, и Дюрана - глубокое и неровное. Она все еще стояла отвернувшись,
Чтобы избавиться от головокружения, она сделала глубокий вдох, и в этот момент до нее донесся мясной запах свежей крови и плоти. Уронив руки, она поняла, что ей нужно повернуться…
Дражайшая... Дева-Летописеца.
Оказалось, после первого укуса Дюран перевернул тело, …и началась бойня... сейчас нельзя было даже сказать, какой была анатомия до того, как ударили клыки. И даже сейчас, когда в теле охранника не осталось жизни, он все еще сидел, склонившись над своей добычей, словно ожидая воскрешения.
– Дюран?
– окликнула она.
Он рывком поднял на нее взгляд, его безумные глаза были расфокусированы и не мигали, нижняя часть лица была в красных пятнах, с клыков капала кровь.
– Он умер, - выдохнула Амари. – Он больше... неживой.
Дюран несколько раз моргнул. Затем посмотрел на мужчину перед ним. Раздалось сдавленное проклятие, и Дюран упал на бок, его тело приземлилось на плечо, так что он и труп встретились глазами, один живой, другой мертвый, оба уставились друг на друга по двум совершенно разным причинам.
Дюран закрыл лицо руками и перевернулся на спину. Затем он снова повернулся, отодвинулся от тела и встал на четвереньки. Когда он опустил голову, ей показалось, что его сейчас вырвет. Но этого не случилось.
Это напомнило ей, как она чувствовала себя после Ролли. В шоке. В ужасе. И это еще больше сблизило ее с ним. Его реакция означала, что, даже потеряв контроль, он не потерял самого себя. Во всяком случае, не навсегда. Смерть влияла на людей, особенно если они несли за нее ответственность, независимо от причин, независимо от оправданий.
– Возьми их оружие, - хрипло сказал он.
– Мы сможем использовать его.
– Хорошо.
Она была рада чем-нибудь заняться. По крайней мере, до тех пор, пока она не поняла, что должна приблизиться к трупам. Собравшись с духом, она подобрала кинжалы, два с пропитанной кровью земли, а третий у охранника со сломанной шеей. Но ни за что на свете она не смогла бы дотронуться до изуродованного охранника. Ее желудок уже сжался в кулак…
Но был еще один.
Мужчина, которого швырнули на дерево, был еще жив. Несмотря на то, что он врезался в ствол, как машина, потерявшая сцепление на зимнем повороте, он не просто дышал, но и осознавал, что прижимается спиной к сосне, удар о которую чуть не парализовал его.
Выражение ужаса на молодом лице под копной рыжих волос говорило о том, что он никогда в жизни не видел ничего более наглядного и жестокого. Рот у него был разинут, из него вырывались тихие щелкающие звуки, когда язык прижимался к зубам, но без голосовых связок он не мог молить о пощаде.
Он напомнил ей Алана: попал в ситуацию, с которой не может справиться, чувствует себя, как будто тонет.
И на самом деле вот-вот будет убит.
Амари осторожно приблизилась к нему, направив пистолет ему в грудь.
– Отдай мне свой нож.