Узы любви
Шрифт:
Тетя Амелия, конечно же, немедленно уведомила обо всем свою сестру, и та явилась на следующий день, ощетинившись, как еж. Разбушевавшись не на шутку, она, в конце концов, ушла, так и не добившись толку, но не сдалась. Время от времени она возвращалась, чтобы испробовать новую тактику или повторить старую. Кетрин либо слушала ее, пока у нее от ярости не бледнели губы, либо тоже устраивала ответный скандал.
Последний визит Аманды, состоявшийся в самый день помолвки перед началом торжества, превратился в решающую схватку. У Кетрин и без того уже сдавали нервы, и она порядком устала от приготовлений, и потому не прошло и нескольких минут, как ее самообладание дало трещину.
— После всего, что Амелия и я сделали для тебя, ты решила отплатить своей семье гнуснейшим образом, неблагодарная девчонка! — отдав дань своей обычной волынке насчет низкого общественного положения семьи Перкинса и ее неважной материальной обеспеченности, тетя Аманда принялась выть, вернее, ее плач был так похож на вой, что трудно было не назвать его воем.
— Я бы не сказала, что иду наперекор семье, тетя Аманда. Отец одобряет мой брак.
Пренебрежительным жестом руки Аманда отмела мнение отца как малозначительное.
— Что же касается того, что вы и тетя Амелия сделали для меня, — продолжила Кетрин, — то на самом деле мне очень трудно припомнить, что же вы все-таки для меня сделали. Где они, все эти ваши добрые дела, которыми вы так кичитесь и которыми постоянно меня попрекаете? Вы, тетя Аманда, навязали мне на шею суетливую глупую плаксу, которая хуже, чем бесполезный лодырь. Вы постоянно критиковали меня и давали свои непрошенные советы. Вы пытались всучить мне в мужья вашего сына. Поверьте, мне было бы гораздо лучше и легче без вашей помощи!
— Кетрин, да как ты смеешь так разговаривать с сестрой твоей матери! Меня никто так не обижал за всю мою жизнь! Ты всегда была упрямым, бессердечным ребенком и никогда не уважала старших. Ни капли сострадания к нашим оскорбленным чувствам! Как я смогу снова появиться в обществе с гордо поднятой головой, если ты выйдешь замуж за какого-то безродного, без гроша в кармане Перкинса?
Впав в бешенство, Кетрин схватила то, что стояло ближе всего к ней, изящную хрустальную вазу, и с размаху бросила ее об стену. Ваза разбилась вдребезги, разлетевшись на мелкие кусочки, и ее звон еще более распалил Кетрин.
— Я не могу больше это терпеть! — загремела она. — Лейтенант Перкинс станет моим мужем, и я не хочу слышать ни единого слова против него! Я привыкла к той ругани, которой вы осыпаете меня, но я отказываюсь слушать, как вы поносите лейтенанта Перкинса! Если вы не можете удержаться от этого, тетя, тогда я вынуждена просить вас больше не появляться в этом доме.
Впервые в ее жизни Аманда потеряла дар речи. Надменно она прошествовала к двери. У порога она обернулась и сказала:
— Только подумать, что я дожила до того дня, когда дитя моей сестры выгоняет меня из дома. Бедная Алисия!
Театральным жестом Аманда поднесла к уголку глаза платок, чтобы смахнуть воображаемую слезу:
— Я рада, что она не дожила, чтобы увидеть это! Взгляд, который бросила в ее сторону Кетрин, был настолько выразителен, что Аманда поспешила выскочить за дверь без дальнейших проволочек. Кетрин присела в кресло и разрыдалась. Порой она изумлялась и чувствовала отвращение к тому, что сделала.
Она не могла принимать от Уильяма доказательств его любви, поскольку тетя Амелия опять принялась опекать их, она не собиралась ослаблять своей бдительности, только потому, что ее племянница и лейтенант были помолвлены! И потому их разговор ограничивался размышлениями о сроках возвращения Перкинса и обсуждением предстоящей свадьбы, беседовали они также о своем будущем доме и о войне.
После поражения южан при Геттисберге, усиления блокады, установления полного контроля федеральных войск над рекой Миссисипи по всему ее течению и падения Виксберга стало ясно, что конец войны близок. Весеннее наступление должно было принести полную победу, так что это плавание Уильяма вполне могло оказаться последним в исполнении им своего боевого долга. Весело рассуждали они о том, что через несколько месяцев он, возможно, вернется навсегда. Однако порой между ними возникала невысказанная мысль, что он может вовсе не вернуться, что он может погибнуть в этих последних судорогах мятежа южан.
Они так и не смогли ни на минутку избавиться от своего опекуна до самого вечера помолвки, которая прошла великолепно, несмотря на сжатые сроки и поспешность подготовки. Семейство Миллеров также присутствовало на ней, поскольку слезные мольбы Амелии вкупе со сдержанным извинением Кетрин и ненасытным любопытством Аманды и ее желанием увидеть все своими глазами сделали свое дело и убедили посетить помолвку вместе со своим сыном.
Гости были приятно удивлены тем, как неожиданно прелестно и элегантно выглядит Кетрин. Одетая в роскошное атласное платье переливчато-синего цвета, с прической из слегка зачесанных вверх волос, ниспадающих вниз множеством локонов, она выглядела великолепно. Ее моряк, как называла Аманда Перкинса, почувствовал, что его пульс участился при одном только виде ее, и весь вечер он провел в попытках отделаться от гостей и остаться с ней наедине. Но после официального оглашения помолвки их забросали поздравлениями, и, будучи центром внимания, им было крайне трудно исчезнуть.
Когда гости, наконец, разошлись, и Перкинс с грустью уже подумал было, что и ему тоже сейчас придется уйти, так и не побыв наедине с Кетрин, он вдруг был приятно удивлен тем, что мистер Девер взял тетю Амелию под руку и настойчиво повел ее к лестнице, суровым взглядом заглушив все ее протесты. Кетрин подавила в себе смешок при виде чопорного возмущения на лице своей тетушки.
Уильям схватил ее руки и крепко сжал их. Он обнаружил, что теперь, когда ему, наконец, представилась эта возможность, ему нечего сказать, или, наоборот, необходимо сказать так много, что нечего даже и думать начинать говорить. Поэтому он просто стоял, упиваясь ее прелестью, как будто ему хотелось запомнить навсегда каждую черточку ее лица.
— Кетрин, — сказал он ей наконец, — я люблю вас.
— Я тоже люблю вас, — ответила она, спросив себя при этом, говорит ли она правду.
— Я придумал прощальные слова, но теперь никак не могу их вспомнить! О, Кетрин, я лишь знаю, что буду невыносимо скучать по вас. Впервые мне не хочется уходить в море. Я хочу остаться здесь, жениться на вас и жить так, как мы с вами об этом мечтали.
— Это то, чего хочу и я, Уильям. Я буду молиться, чтобы война поскорей окончилась и чтобы вы остались живы, — вдруг она осознала, что, независимо от того, любит она его или нет, она очень переживает и волнуется за него, потому что его могут убить. — О, Уильям, пожалуйста, берегите себя! Возвращайтесь поскорей! Я так боюсь за вас!