Узы любви
Шрифт:
— Я вернусь, — сказал он, тронутый ее тревогой. — И очень скоро, я обещаю.
Он наклонился поцеловать ее, и она обвила своими руками его шею. Притянув Кетрин к себе, он страстно поцеловал ее, их губы раскрылись навстречу друг другу. Задрожав, он отстранился от нее.
— Я должен идти, мне трудно все это выдержать, — сказал он.
Он поцеловал ее руку, затем резко повернулся, чтобы уйти. Кетрин несколько мгновений смотрела ему вслед, а после закрыла свое лицо обеими руками. Почему его поцелуй не вызывал в ней тех чувств, что вызывал поцелуй Хэмптона? Что же с ней происходит?
Хэмптон опасался, что снова слишком сильно
Мечтательно он разглядывал ее. Каким прелестным и переменчивым созданием она была! Здесь, на солнце, ее волосы отливали золотом, а в конторе они казались красновато-коричневыми; ее глаза также меняли свой цвет, то они были словно из чистого золота, то вдруг отдавали темным янтарем; а эти одежды старой девы и под ними большие, налитые груди — что за противоречивость! Ее сухие, резкие манеры и страстное подчинение ему тем утром!.. Он улыбнулся, вспомнив ее краткие, тихие стоны, выдавшие ее неудовлетворенное желание, и ее пытливый ищущий язык. Будь у него чуть больше времени, он не сомневался, что сумел бы превратить ее в страстную женщину, которая хотела бы давать и получать удовольствие. И он одел бы ее иначе — густые, живые цвета, открытая шея, декольте, обнажающее матовость ее безупречных плеч и груди, прозрачные ночные сорочки, предназначенные только для его глаз…
С горечью он стряхнул с себя наваждение и пробудился к действительности. Было время, когда он мог бы усыпать ее дорогими одеждами, бриллиантами и прочими безделушками, все, чего она только могла пожелать. Но из-за войны состояние Хэмптонов рухнуло, их торговые суда гнили в гавани, а богатые урожаи индиго и риса так и остались лежать на полях. Блокада разорила их, как, впрочем, многих на Юге, она уничтожила пароходную линию Джектона и не оставила никакой щелочки для экспорта урожая с плантации Соумсов. При мысли об этом в нем вспыхнула бешеная злоба. Черт побери всех этих янки, включая эту прелестную золотоволосую девушку, неплохо живущую здесь и в войну, сытую, вдали от сражений, в то время как его родина умирает от голода и кровоточит от ран, в то время как его мать и сестра принуждены обходиться заштопанными старыми платьями и скудной едой, в то время как его любовница приходит в неописуемый восторг от пары черных чулок и комплекта кружевного нижнего белья, которые он привез для нее из Нассау, когда ему удалось проскользнуть сквозь блокаду!
В этом мятежном состоянии духа он встал в очередь и, получив свою порцию, взглянул на ее левую руку и увидел на ее среднем пальце кольцо. Он быстро посмотрел ей в лицо и прочитал в нем подтверждение своей догадки.
— Разрешите поздравить вас, мисс Девер! — пробурчал он.
— Благодарю вас, капитан Хэмптон, — последовал ее сухой ответ.
Его охватила безрассудная ярость. Какой же лицемерной сучкой она была!
У него было впечатление, что его использовали, она испробовала на нем свои чары, подразнила его, удовлетворяя свое любопытство девственницы, и она знала, что, поскольку рядом находятся охранники, офицеры, мальчишка и ее отец, поскольку он пленный, он в кандалах, он бессилен удовлетворить желание, которое она в нем возбуждает.
Ему доводилось видеть, как нечто подобное проделывала одна красотка-южанка с рабом: она наклонялась вперед, якобы случайно показывала ему свою грудь, обнажала ногу гораздо выше, чем было необходимо, когда садилась в карету, клала на его руку свои нежные пальчики, отдавая распоряжение — и все это затем, чтобы вызвать у раба желание, удовлетворить которое, как он хорошо знал, он мог лишь ценой жизни.
Юная бостонская леди точно так же дразнила его, капитана Хэмптона. Обретая иногда способность думать объективно, он склонялся к мысли, что это древний способ, которым женщины мстят мужчинам за их всевластие над ними, женщины используют свое единственное оружие. Но его приводила в ярость мысль о том, что она его просто-напросто дразнила! Вне сомнения, она была уверена, что он будет пылать страстью, но не сможет ее погасить. Вне сомнения, она была собой довольна, подвергнув мятежника агонии неудовлетворенного желания. Будь она проклята! Он покажет ей, и довольно скоро, что не ей водить его за нос! Осталось ждать недолго, и он сможет насытить свою страсть!
Фортнер присел рядом с ним на корточки и сказал:
— Вижу, что женщина вашей мечты помолвлена. С беззаботным видом этот юнец, подцепив вилкой кусок картошки, отправил его в рот. В ответ Хэмптон, вне себя от ярости, буркнул нечто нечленораздельное.
— Сдается мне, что вам так никогда и не удастся отведать ее чар, — поддразнил молодой человек капитана.
— Я бы так не сказал! Я возьму ее с собой, когда мы будем отчаливать.
— Что? Сэр, вы это серьезно?
— Разумеется! — холодно ответил Хэмптон.
— Но… похитить ее? Вы на самом деле хотите насильно увезти ее? Вы не можете это сделать!
Капитан кинул в его сторону веселый взгляд:
— Могу! И сделаю! Если для этого понадобится применить силу, значит, так оно и будет.
— Но, Мэтт, то есть капитан… хоть она и янки, все же это леди!.. Причем благовоспитанная, из приличной семьи, и наверняка девственница.
— Это все доставит несколько больше хлопот, могу согласиться, однако, полагаю, она стоит того.
— Ну уж, сэр!.. — заговорил Фортнер, брызгая слюной во все стороны, он задыхался от возмущения, не в состоянии выразить свои задетые рыцарские чувства.
— Хватит, Фортнер, не будьте ребенком! Я не совпадаю с вашим представлением о благородном джентльмене Юга? Вообще-то, по правде говоря, обычно я не занимаюсь подобными делами, но учтите чрезвычайность теперешних обстоятельств! — он взглянул на молодого человека жесткими упрямыми глазами. — Не сердите меня, мичман! Когда я хочу что-то, я этого добиваюсь! Время и обстоятельства не позволяют мне играть с мисс Девер в рыцарские чувства. Я намереваюсь забрать с собой эту леди, и не понимаю, почему это вас так заботит.