В 4:50 с вокзала Паддингтон
Шрифт:
Альфред ввернул свой вопрос словно бы невзначай, но взгляд у него был настороженный и любопытный.
Инспектор Краддок с улыбкой покачал головой.
Альфред все не сводил с него внимательных глаз.
– Молчок на эту тему, да? Обратный билет, возможно, в кармане пальто – не угадал?
– Все может быть, мистер Кракенторп.
– Что ж, если допустить, что она приехала из Лондона, то, наверное, субъект, который назначил ей встречу, знал, что в Долгом амбаре удобно втихомолку отправить человека на тот свет. Явно знаком со здешней обстановкой. Его-то я бы и искал, инспектор,
– Мы ищем. – Два коротких слова прозвучали в устах инспектора Краддока веско, уверенно.
Он поблагодарил Альфреда и отпустил его.
– Знаете, – проговорил он, оставшись наедине с Бейконом, – а ведь я где-то видел раньше этого молодца.
Инспектор Бейкон вынес собственное суждение.
– Вострый господин, – сказал он. – До того востер, что впору самому порезаться.
II
– Я, вероятно, вам не нужен, – сказал извиняющимся тоном Брайен Истли, появляясь в дверях и нерешительно останавливаясь у порога. – Строго говоря, я даже не член семьи.
– Позвольте, вы – мистер Брайен Истли, супруг мисс Эдит Кракенторп, которая скончалась четыре года назад?
– Все верно.
– Очень приятно, что зашли, мистер Истли, в особенности если располагаете сведениями, которые могут, на ваш взгляд, нам быть полезны.
– В том-то и суть, что нет. Хотя жаль. Какая-то дикая история, правда? Приехать сюда, тащиться посреди зимы на свиданье в промозглый старый амбар… Нет, лично я сказал бы – увольте!
– Действительно много непонятного, – согласился инспектор Краддок.
– А правда, что она иностранка? Ходят такие слухи.
– Вам этот факт о чем-нибудь говорит? – Инспектор поднял на него пытливый взгляд, но лицо Брайена продолжало хранить добродушно-рассеянное выражение.
– Да нет, как раз ни о чем.
– Возможно, француженка, – со значением вставил инспектор Бейкон.
Брайен слегка оживился. В голубых глазах его блеснул интерес, рука потянулась расправить пышные светлые усы.
– Вот как? Развеселый Париж? – Он покрутил головой. – Тогда – тем более полный абсурд. Вся эта возня по амбарам то есть. У вас никого больше в саркофагах не убивали? Может, из этих кто-нибудь, со сдвигом – закомплексованных? Вообразил себя Калигулой и тому подобное?
Инспектор Краддок не потрудился даже опровергнуть это предположение. Взамен спросил, как бы между прочим:
– Ни у кого в семье нет связей или… как бы это выразиться… привязанностей во Франции, вы не знаете?
Брайен сказал, что Кракенторпы не слишком падки на увеселения определенного рода.
– Гарольд связан солидным браком – женушка с рыбьей физиономией, дочка какого-то обедневшего лорда. Альфреда, по-моему, не слишком занимают дамы – всю жизнь посвятил сомнительным сделкам, которые обычно добром не кончаются. За Седрика на Ивисе наверняка готова в огонь и в воду не одна испанская сеньорита. Седрик для женщин неотразим. Ходит небритый, немытый – не понимаю, почему прекрасный пол находит это привлекательным – но, как видно, находит… Простите, кажется, от меня не очень-то много пользы, да? – Он усмехнулся. – Имеет больше смысла привлечь к этому делу Александра. Они с Джеймсом Стоддарт-Уэстом
Инспектор Краддок выразил надежду, что так и будет. После чего поблагодарил Брайена Истли и сказал, что хотел бы побеседовать с мисс Эммой Кракенторп.
III
На этот раз инспектор Краддок рассматривал Эмму Кракенторп внимательнее, чем при первой встрече. Он до сих пор спрашивал себя, что могло означать выражение, подмеченное им у нее на лице перед ланчем.
Выдержанная женщина. Не глупа. Но и не поражает блеском дарований. Из тех уютных, милых женщин, которых мужчины склонны принимать как нечто в порядке вещей, – женщин, обладающих искусством превращать дом в домашний очаг, создавать в нем атмосферу, полную тихой гармонии и душевного покоя.
Женщин такого склада часто недооценивают. За их внешней сдержанностью не вдруг разглядишь силу характера, заставляющую с собой считаться. Как знать, не прячет ли Эмма где-нибудь в заветном уголке души и ключ к тайне, связанной с убитой женщиной в саркофаге.
Таковы были мысли, что роились в голове у инспектора Краддока, покуда он формулировал вслух разные несущественные вопросы.
– Я думаю, в основном вы все уже изложили инспектору Бейкону, – сказал он, – и потому не стану вас утомлять длительными расспросами.
– Пожалуйста, спрашивайте о чем хотите.
– Мы, как вам о том сообщил мистер Уимборн, пришли к заключению, что убитая – не местная жительница. Вам, быть может, это принесло облегчение – на что, по крайней мере, надеялся мистер Уимборн, – для нас же это лишь усложняет задачу. Тем труднее будет установить ее личность.
– Но неужели при ней ничего не было? Сумочки? Или каких-нибудь документов?
Краддок покачал головой.
– Никакой сумочки и ничего в карманах.
– Но нет ли у вас предположений как ее звали, скажем, откуда она, – хоть какой-нибудь зацепки?
«Хочет знать, отчаянно хочет знать, кто эта женщина, – думал Краддок. – Интересно, испытывала ли она это желание с самого начала? У Бейкона было другое впечатление, а он человек проницательный…»
– Мы ровным счетом ничего о ней не знаем, – сказал он. – Оттого и надеялись, что нам поможет кто-нибудь из вашей семьи. Вы не могли бы? Подумайте. Пусть не узнали ее в лицо – но не догадываетесь ли, кто она хотя бы может быть?
Он обратил внимание – не почудилось ли? – что ответ прозвучал после легкой заминки.
– Абсолютно не представляю себе.
Едва заметно манера поведения у инспектора Краддока изменилась. Это, впрочем, мало в чем обнаруживалось – разве что голос отвердел.
– Почему, когда мистер Уимборн сообщил вам, что эта женщина – иностранка, вы сразу решили, что она француженка?
Эмма не выказала никакого замешательства. Лишь приподняла удивленно брови.
– Разве? Да, кажется, так. Сама не знаю, откровенно говоря, просто всегда как-то принято считать, что раз иностранец – стало быть француз, пока не выяснится, какой он национальности на самом деле. У нас ведь правда большинство иностранцев – французы, вы согласны?