В архивах не значится
Шрифт:
– Нужно предупредить остальных о приближении отряда красных.
– Зачем?
Кукольников криво ухмыльнулся.
– На алтаре мучеников Белого движения еще достаточно места, – сказал он цинично. – Пусть потреплют большевиков наши господа офицеры. В плен сдаваться им как-то не с руки, наследили немало, такое не прощается. А после боя красным будет не до нас, поручик.
– Но все-таки…
– Уже распорядился, – понял ротмистр Деревянова. – Наши пластуны [8] в полном составе встретят красных у входа в долину. Так что отряд врасплох не застанут…
8
Пластуны – в дореволюционном казачьем войске военнослужащие особых пехотных частей, несших сторожевую и разведывательную службу.
Когда трое суток спустя красноармейцы вылавливали прорвавшихся сквозь кольцо оцепления белогвардейцев, на вершине перевала тяжело ухнул взрыв, и снежная лавина, набирая скорость, устремилась в ущелье, заметая следы небольшой группы во главе с поручиком Деревяновым.
Глава 5
Костя Мышкин, начальник экспертно-криминалистического отдела милиции, слегка располневший лысоватый блондин, с многозначительным видом тер куском фланели стекла очков.
Савин терпеливо ждал – этот ритуал КаВэ, перед тем, как преподнести очередной сюрприз своих научных экспериментов ошалевшему от недосыпания и суматохи сыскных мероприятий оперативнику, выполнял неукоснительно.
«У-у, инквизитор!» – ругался про себя Савин.
Но виду не подавал, по-прежнему спокойно и выжидающе поглядывая в сторону КаВэ.
– Смотрел я, кхм… – прокашлялся Мышкин, – твои вещдоки. Смотрел…
– Ну ладно, Костя, не томи душу, выкладывай, – взмолился Савин, умильно заглядывая в глаза Мышкину.
Это был последний пункт ритуала, после чего КаВэ опускался с вершин своего научного величия к низам черновой работы угрозыска.
– Кусок целлофана – это остатки пакета из-под московского жареного картофеля. Можно предположить (если, конечно, штормовка не с чужого плеча), что потерпевший – москвич, потому как такой картофель на Колыму не завозится…
КаВэ понесло; он полез не в свои сани, принявшись за составление версий преступления.
(Впрочем, чем черт не шутит – вариант «житель Москвы» и, добавим, «ее окрестностей», не исключен, вынужден был согласиться с ним Савин.)
– Константин Венедиктович!
Савин постарался придать голосу стальные интонации своего начальника, подполковника Седлецкого.
– Мне, между прочим, через час к шефу на ковер. Уяснил? Так что, будь добр, давай по существу.
– Савин, ты хам, но я тебя прощаю, – обиженно сказал Мышкин.
И, уже не фантазируя, продолжил:
– Платиновое кольцо. Проба, вес – все указано в заключении. Прочтешь. Но с гравировкой нам пришлось повозиться. Вот что у нас получилось…
Он положил на стол перед Савиным фотографию. А рядом – еще одну.
– Это, – Мышкин ткнул желтым от химикалий пальцем в глянцевую поверхность фотобумаги, – гравировка на колечке. А это – тиснение на кожаном портмоне.
«Гр. В. В.-В.». Пять букв. Судя по всему, инициалы владельца вещей, подумал Савин. Владельца ли?
– Думаю, что «Гр.» обозначает граф или графиня. Подтверждением этому предположению служит сей герб на портмоне, – сказал Мышкин.
– С чего ты решил, что он графский?
– В геральдике я не силен, сознаюсь честно, – огорченно покривился Мышкин. – Просто интуиция. А материалов у меня по этому вопросу, увы, нет.
– Ты предлагаешь мне совмещать полезное с приятным?
– То есть?..
– Получается так, что я должен искать преступника, выполняя свои непосредственные обязанности, и изучать каноны геральдики. Так сказать, в порядке самообразования, коль уже твой отдел не в состоянии решить эту проблему, что, кстати, входит в ваши функции, – не удержался Савин от колкости, чтобы немного сбить спесь учености с непробиваемого КаВэ.
И он добился своего. Мышкин сник, засуетился, принялся что-то невразумительно объяснять, доказывать…
– Ладно, химик, с тобой все ясно, – сжалился над ним Савин. – «Гр.» и прочее беру на себя. Что там у тебя на очереди?
– Зубы… – буркнул Мышкин, подозрительно поглядывая на Савина.
– Ну-ну, – заторопил его капитан.
– Зубной протез нижней челюсти, судя по степени износа, изготовлен примерно года два-три назад, – начал Мышкин своим обычным менторским тоном. – Между прочим, высококлассным специалистом – подгонка и обработка идеальны. Но главное заключается не в этом. Золотой сплав, из которого изготовлен протез, в настоящее время не применяется в зубоврачебной практике. Вот его компоненты.
Он протянул Савину распечатанные на лазерном принтере данные.
– Костя, для меня это темный лес, – помахал капитан листком с данными экспресс-анализа. – Что из этого следует?
– Что специалист, изготовивший протез, далеко не молод. И практиковать начал примерно в пятидесятые годы. Об этом говорят техника обработки и химический состав сплава.
– Может, ты и адресок его подскажешь?
– Может быть… – многозначительно сощурился Мышкин. – Но не все сразу.
– Шутишь?
– Только не с тобой, Савин, – отпарировал Мышкин и выудил из папки очередной печатный лист. – А вот здесь сюрприз, Боря. И масса вопросов.
– Спасибо, Костя, их в этом деле и так хватает.
– Извини, не я их тебе задал. Так вот, при осмотре, – весьма тщательном осмотре, подчеркиваю, – уже известного тебе портмоне в одном из отделений нами были обнаружены крупинки золотого песка.
– Эка невидаль на Колыме…
– Не иронизируй, Савин. В том-то и дело, что этот песок и есть один из вопросов, на который тебе придется отвечать. А именно: по данным анализа и картотеки в России, а тем более на Колыме, золотоносное месторождение, откуда взят драгметалл, нигде не значится. То-то!