В августе сорок третьего
Шрифт:
– Не надо так прибедняться, господин собеседник, вы уже перевалили за тысячу сотрудников? Для небольшой нейтральной страны это не так уж и мало.
Вижу, что моя последняя фраза неприятно зацепила это человека, который мне, на самом деле, достаточно симпатичен. Настоящий профессионал, потомственный полицейский, он возглавил контрразведку Швеции только потому, что никого более квалифицированного для такого дела не нашлось. Он человек сдержанный, хладнокровный, умеющий учитывать очень много факторов, в том числе политических. На такой должности другие не держатся.
– Вы же понимаете, с началом войны у нашей службы значительно расширился круг обязанностей. – пожимает плечами Эрик, как бы подчеркивая, что не мы такие плохие, а жизнь такая сложная.
– Да, раньше вы только контролировали коммунистов и нацистов, сейчас же калейдоскоп подопечных стал разнообразнее.
Господин Халльгрен опять пожимает плечами. Он немногословен, но, понимаю, что его главный вопрос впереди.
– Мы понимаем, что наша небольшая страна
На стол ложатся несколько фотографий.
– Понимаю, вы хотите ответную любезность. И?
– Судьба моей Швеции. По нашим предположениям, вы достаточно влиятельная фигура, чтобы представлять себе политические аспекты наших перспектив.
– Ну, у меня свой, весьма ограниченны круг вопросов. Но вот что могу сказать определенно. Никакой коммунистической Швеции не будет. Мы заинтересованы в дружественном государстве у наших северных границ… Разрешите откланяться?
– Простите, я правильно понял, что Финляндия…
– Как антироссийский проект Финляндия нам не нужна. А вот формы ее существования будут определены позже. Тут возможны варианты. Например, если бы Швеция активнее участвовала в антигитлеровской коалиции, то…
Начальник службы общей безопасности внимательно смотрит мне в глаза, выжидая продолжения и одновременно в уме просчитывает возможные варианты. Но я предпочитаю многозначительно помалкивать. Убедившись, что конкретизации последней фразы не будет, господин Халльгрен произносит:
– Не смею вас больше задерживать. Благодарю за понимание, господин Арно.
Часть вторая
Глава шестая. Горячий августа дебют
Окраина Кенигсберга. 9 августа 1943 года.
– Товарищ капитан! Товарищ капитан! Разрешите обратиться!
Командир 2-го штурмового батальона 217-го стрелкового полка, капитан Егор Матвеевич Капнист был немного занят: медсестра Катюша перевязывала ему голову, которую царапнуло шальным осколком. Но тут такое дело, раз тревожат, значит, надо.
– Обращайтесь.
Катерина Вовчок, молодая, пышущая здоровьем и румянцем украиночка из-под Полтавы сделала последний виток и умело закрепила повязку завязками.
– Вам бы полежать, товарищ капитан, раны на голове, они очень кровят.
– Спасибо, Катюша, времени нет. Спасибо! Что у тебя, рядовой?
– Товарищ капитан! Сюда Зверобоя надо бы, наш «Шмель» его кусает, да не прокусывает.
Утром 5 августа 1-й Прибалтийский фронт под командованием маршала СССР Василевского начал наступление на Кенигсберг. Ощутив на себе мощь наших «вакуумных бомб» или боеприпасов объемного взрыва, как их называли военные специалисты, немцы выработали своеобразную тактику противодействия им: при появлении нашей тяжелой авиации, немецкие подразделения быстро оттягивались во вторую линию обороны, оставляя на передовых позициях очень небольшое количество смертников, чаще всего штрафников. Некоторых из них просто приковывали к пулеметам в укрепленных точках. После нанесения удара по переднему краю часть отступивших неслась обратно, занимать уцелевшие укрепления, а другая готовилась контратаковать из второй линии, либо держала уже оборону там, в глубине. Дураками немцы не были и искали выход из затруднительных ситуаций. Перед Кенигсбергом укрепления были полевыми, ДЗОТы, траншеи, блиндажи, минные поля, полосы колючей проволоки, минометные и артиллерийские позиции, согласно уставам и условиям местности. Сам город опоясан был уже тремя линиями капитальных долговременных укреплений, которые немцы возводили и улучшали более семи месяцев. Но сами эти линии опирались на разветвленную сеть фортов и укреплений тридцатых годов. Гитлер объявил Кенигсберг неприступной крепостью. Но брать столицу прусского милитаризма предстояло одному из лучших командующих Красной армии. В пять часов утра немецкие сигнальщики сообщили о приближении многомоторных советских бомбардировщиков, которых прикрывали эскадрильи истребителей сопровождения. Именно так начиналась обработка позиций объемными боеприпасами. Немецкие командиры быстро отводили войска из первой линии обороны в ее глубину. В сторону приближающейся армады развернули стволы орудий ПВО, игравших еще и роль противотанкового артиллерийского резерва, но сейчас зенитчики занимались своим прямым делом, готовились отбить воздушную атаку.
Но тут случилось то, что оказалось для немецкого командования неожиданностью: самолёты вывалили свой смертоносный груз как раз над второй линией обороны, а на первую обрушился огневой вал, причем основную нагрузку взяли на себя тяжелые 120-мм полковые и 160-мм дивизионные минометы, которые и занялись планомерным разрушением огневых опорных точек на передовых позициях. Пережив авианалет, германская пехота потянулась было к первой линии обороны, но тут пошла волна штурмовиков и легких скоростных бомбардировщиков, небольшие группы истребителей Люфтваффе оказались не способными помешать воздушной вакханалии, а первую линию немецких траншей уже занимали стрелковые части РККА, а также батареи противотанковых
7 августа эта позиция была прорвана с использованием того небольшого количества боеприпасов объемного взрыва, которые были выделены Первому Прибалтийскому фронту. Сейчас бои шли в предполье города-крепости. Непосредственно в шести-восьми километров от Кенигсберга начиналась система капитальных укреплений, которые нацисты создавали почти полгода. Она имела три линии, кроме внешнего обвода, состояла из системы бетонных капитальных огневых точек, между которыми были натыканы ДЗОТы и линии окопов, 8 августа войска Первого Прибалтийского вышли к линии внешних обводов и предложили гарнизону капитулировать, командующий обороной Кенигсберга, генерал от инфантерии Отто Ляш предложение о капитуляции отклонил, Василевский предложил немцам вывести из города мирных жителей. Это предложение было также отвергнуто. 8 августа началась массированная артподготовка, утром 9 августа четыре армии РККА начали штурм укреплений. 217-й отдельный (штурмовой) стрелковый полк входил в состав 90-го стрелкового корпуса 43-й армии, которая наступала на город с севера, рядом с ней действовала 39-я армия, которая должна была взять Метгетен, отрезав от Кенигсберга оперативную группу «Земланд», состоящую из двух пехотных (548-й и 561-й) и одной танковой дивизии. Это были совсем недавно сформированные части, еще необстрелянные, в их рядах почти не было ветеранов, но угрозу противника деблокировать город никто не отменял. С юга город атаковали части 11-й гвардейской армии, а весь сильно укрепленный восточный обвод оборонительных позиций сковывали своими действиями силы 50-й армии. Батальон Капниста прорывал оборону противника у Фухсберга, к обеду их дивизия заняла рубеж перед первой оборонительной позицией противника западнее Штритхайма. После удара авиации Балтфлота, которая действовала в интересах 43-й армии, и артподготовки, в которой участвовали и тяжелые 152-мм самоходки, прозванные в частях «Зверобоями», они прорвали и это кольцо, форсировали канал Ланд-Грабен и тут уткнулись в форт «Королева Луиза», прикрывавший Ратсхоф. Дело шло к вечеру. Дорогу к форту держала новая бетонная коробка – полукапонир с орудием и пулеметными амбразурами. Еще два ДОТа, расположенные на обводе у старого форта, удалось раздолбать, применив по паре термобарических боеприпасов, а вот этот был так неудачно расположен, что ну никак… Штурмовая группа сумела найти подход к этому укреплению, потратили три боеприпаса, а ДОТу хоть бы хны, продолжал поливать огнем атакующие отряды, не давая приблизиться для того, чтобы огнеметчики смогли поговорить с этой клятой коробкой накоротке. А тут еще и стрелки со стен старого форта мешали приблизиться, в общем, делай что хочешь, воюй как знаешь. И капитан потрусил к стоящей в тылу его батальона самоходке. У боевой машины он наткнулся на молоденького лейтенанта.
– Гвардии лейтенант Космодемьянский, Александр Анатольевич, 15-я гвардейская тяжелая самоходная артиллерийская бригада.
– Капитан Капнист, Егор Матвеевич, 2-й ударный батальон отдельного 217-го ударного стрелкового полка.
– Штурмовики, значит? – спокойно констатировал лейтенант.
– Так точно. Спасибо, лейтенант, без твоей батареи нам бы канал не форсировать было…
– Одно дело делаем, капитан.
– Саша, нам помощь нужна – вон ту коробку расковырять… без нее форт не взять…
– Эх, товарищ капитан, у меня в боеукладке только два фугаса осталось, и что я там ими сделаю? Вон, шестнадцатый подбили, так его уже в тыл уволокли, а мне надо боеприпас дождаться, тогда с удовольствием, чего уж там…
– И долго ждать, лейтенант? А то вечереет…
– Ну, до вечера есть еще чуток… Подожди, капитан, сейчас что-то придумаем.
И лейтенант нырнул в нутро машины, видимо, связался с кем-то по рации. Вынырнул через пару минут, довольный, как черт…
– Доставка движется, тут такое дело, с тебя, капитан, причитается, да не мне, а комбригу нашему, он к тебе одну дуру перенаправил, через четверть часа будут тут… Мне самому любопытно, как они тут тебе напомогают.