В битвах под водой

Иосселиани Ярослав Константинович

– Главное - надо быть справедливым!
– поддержал старика Селиванов.

– Это он меня упрекает, - пояснил, улыбаясь, Метелев, - дескать, он много работает, а я его мало хвалю. А зачем хвалить? Его недавно наградили медалью "За боевые заслуги". Вот и похвала!

– Поздравляю!
– сказал я, протягивая руку Селиванову.

– Будто я и впрямь требую, чтобы меня хвалили, - оправдывался смущенный Селиванов.

– Прошу меня извинить, товарищи, - спохватился я.
– Нечем угостить. Только сегодня прибыл на корабль...

– Это

ты брось, Ярослав Константинович, - махнул рукой Метелев, - после войны будем угощаться.

– Надеюсь, еще до конца войны найдем возможность...

– Ну, если найдем, хорошо.
– Ефим Ефимович явно не хотел распространяться на эту тему.
– Одним словом, ты не уверен, что матросы, старшины да и... видать, командиры хорошо знают устройство "Малютки"... В этом дело?

Я утвердительно кивнул головой.

– Да я и сам почти не знаю ее...

– Ну, ты быстро изучишь. А вот у кого образования поменьше или, скажем, кто чванится, стесняется подчиненных, не знает, как к делу приступить, - тому посложнее. Думаю, лучше всего будет не силком, а личным примером.

– Силком и не заставишь, - подтвердил Селиванов.
– Это не зачет сдавать.

– И на "Камбале" так было. Зачеты все сдали, а дело знали плохо! припомнил Метелев.
– Человек должен сам себя строго экзаменовать. Надо сознанием брать. По-моему, подводники чертежи знают хорошо, а на месте, у механизмов, не всегда разбираются, что к чему. Лодку надо изучать на лодке, самому надо все вычертить с натуры, а не зубрить по чужим чертежам.

– А как, на ваш взгляд, дисциплина на корабле?

– Нормальная, - просто ответил Ефим Ефимович.
– Дисциплина может быть и лучше, если крепче возьмешь, может остаться и такой. Народ хороший, люди не подведут...

– А теперь главное: что можно сделать, чтобы ускорить ремонт? Чем можем мы вам помочь?..

– Срок, Ярослав Константинович, ты знаешь.

– Ну, мы постараемся закончить работы пораньше, - перебил Селиванов.

– Обнадеживать трудно, Ярослав Константинович, сроки сжатые. Постараемся, конечно. Подводники нам помогают, большего от них, пожалуй, и не потребуешь...

Давно уже перевалило за полночь, когда Метелев и Селиванов вышли из моей каюты.

После их ухода ко мне явился с докладом и проектом плана работ и занятий на следующий день старший лейтенант Косик.

– Мы с вами завтра целый день будем заниматься вместе!
– заявил я Косику после утверждения плана.
– Вы мне будете объяснять устройство лодки. С утра приходите в комбинезоне и пойдем по кораблю.

– Может быть... сперва ознакомитесь с документами... в каюте?

– Нет, подводную лодку изучают на подводной лодке.

– Да, но буду ли я хорошим учителем, товарищ командир?

– Как так? Вы помощник, вы должны лодку знать лучше всех.

– Есть!
– произнес несколько озадаченный Косик. С утра следующего дня мы действительно начали изучение "Малютки".

В первом отсеке нас встретил с рапортом старшина группы торпедистов Леонид Терлецкий.

–

Будем изучать устройство лодки. Занимайтесь по плану, не обращайте на нас внимания, - сказал я старшине.

– Есть!
– отрезал старшина, стоя в положении "смирно". В его маленьких хитроватых глазках я уловил искорку улыбки.

– Что улыбаетесь?

– Никак нет, - вывернулся Терлецкий, - то есть...

– Не обращать внимания на начальников трудно, - помогая своему старшине, вмешался в наш разговор матрос Свиридов.

Общее устройство подводных лодок типа "Малютка" я знал. И поэтому занятие мы начали сразу с детального изучения систем и боевых установок. Мы залезали буквально во все уголки корабля, подробно занося на чертеж все, что видели и ощупывали. Таким образом, постепенно составлялись подробнейшие схематические чертежи расположения боевых механизмов и систем - главной водяной, воздуха высокого, среднего и низкого давления и других.

Глядя на нас, и остальные офицеры и старшины "Малютки" все свободное от работ по ремонту и частых в те горячие дни боевых тревог время стали посвящать совершенствованию своих знаний.

– За последнее время подводники твоей "Малютки" помешались. В этом, конечно, ты сам виноват!
– переступая через леер на борт "Малютки", с места в карьер заметил однажды мой старый приятель Михаил Грешилов. При этом он привычным движением огладил пышную черную бороду, подошел к столику, заваленному чертежами и рисунками, и принялся их рассматривать.

– Помешались?
– повторил я, обнимая своего друга.

– Говорят, у тебя все - и начальники, и подчиненные - днем и ночью изучают подводную лодку, спешат с ремонтом. Рабочие как будто даже не спят...

– Война ведь, - отозвался я.
– Это не только мое влияние.

– Нет, твое!

– Я знаю, ты любишь подбодрить людей. Но имей в виду, я рассчитываю на твою помощь... конечно, советами главным образом.

– Готов помочь чем могу. Но пока, я вижу, ты сам справляешься... Чувствуется школа Льва Петровича... Я, брат, так же, как и ты, начинал. Поначалу было нелегко, - и Грешилов с увлечением принялся рассказывать о своей службе в должности командира подводной лодки.

В командование лодкой он вступил два года назад. Задолго до первого выхода в море, пока лодка достраивалась, экипаж сроднился с кораблем, досконально изучил его. И когда в марте 1941 года закончились заводские испытания, на лодке был поднят Военно-Морской флаг.

В присутствии всего личного состава Грешилов скомандовал: "Военно-Морской флаг поднять! Заводской спустить!"

В этот миг он понял, что пройден важный рубеж на жизненном пути. Комсомолец из курской деревни, попавший на флот, вступал в ответственную роль командира корабля. И люди, замершие в строю, отныне будут выполнять свой долг перед Родиной, следуя его приказаниям. Они должны повиноваться его воле, учиться у него... Сможет ли он быть таким командиром? Есть ли у него все, что необходимо для этого?