В час дня, Ваше превосходительство
Шрифт:
Разыскав дом тети Матреши, Андрей, не заметив кнопки звонка, радостно постучал. Женский голос из-за двери сказал:
— Если с острой болью, я разбужу, а так принимают только с восьми.
— У меня ничего не болит. Я к тете Матреше. Дверь открылась. Пожилая незнакомая женщина с удивлением смотрела на Андрея.
— К тете Матреше?
— К Матрене Ивановне Мартыновой. Она тут кухарка.
— Кухарка тут я, — объяснила женщина. — А твоя тетя Матреша здесь уже не живет. А ты кто ей?
Андрей объяснил. Тогда кухарка впустила его
— Посиди.
И ушла. Вскоре она вернулась в сопровождении молодой женщины, одетой, как показалось тогда Андрею, по-царски: в длинное, до пят, красное платье с голубыми цветами, подвязанное толстым шнуром. Платье блестело, как поповская риза.
Женщина равнодушно посмотрела на Андрея и сказала:
— Бог с ним.
Между хозяйкой и кухаркой начался мало понятный Андрею разговор о том, что Петр Яковлевич любит мадеру, а Константин Семенович неравнодушен к рябиновой, а Анна Павловна обожает грибную икру. Хозяйка расспрашивала, купила ли кухарка моченых яблок, вязиги, где брала кильки и не забыла ли про лимон для заливного судака. Вопрос хозяйки, положила ли кухарка селедку в молоко, рассмешил Андрея, и неожиданно для себя он спросил:
— Зачем молоко портить?
Хозяйка строго посмотрела на него, а кухарка засмеялась, потом спохватилась и погрозила:
— Сиди, тебя не спрашивают…
Андрей работал весь день: выносил мусор, колол дрова, два раза бегал в лавочку, вечером хозяин приказал ему находиться в передней — помогать гостям раздеваться, ставить трости, убирать калоши.
Хотя Андрею было грустно, но он чуть не засмеялся, увидев первых гостей. Муж был худой, очень высокий, а жена маленькая, кругленькая, румяная, как колобок, и, видно, добрая — сразу дала Андрею карамельку. Когда хозяева увели гостей в комнаты, Андрей поднял с полу белый пуховый платок гостьи и аккуратно положил эту дорогую вещь на сундук.
Потом пришли студент с девушкой. Последним явился солидный господин, одетый только в костюм, без пальто. Хозяин даже согнулся от радости, а жена его повисла на госте и все повторяла:
— А мы вас ждем, дорогой Иван Севастьянович, ждем!
Кухарка объяснила Андрею, что это домовладелец Артемьев и что он очень богатый.
Андрей долго сидел на сундуке. Из комнат доносились голоса гостей — сначала тихие, а потом все громче и громче.
В переднюю вышел, покачиваясь, студент. Он достал из кожаного портсигара длинную тонкую папиросу и предложил Андрею:
— Кури!
— Не занимаюсь, — ответил Андрей, отодвинув пуховый платок подальше к стенке, потому что студент бросил горевшую спичку на сундук.
— Может, ты жрать хочешь? Я тебе сейчас пирожок вынесу.
В переднюю вбежала девушка, схватила студента за рукав:
— Сережа! Куда вы исчезли?..
Обещанного пирожка Андрей так и не получил.
Он незаметно уснул на сундуке. Разбудил его хозяин.
— Подай галоши, мальчик!
Уходил высокий, тощий гость
Хозяин пьяно целовался с гостем, а студент подал Колобку бархатную ротонду.
— Рано вы нас покидаете, Евгения Сергеевна… С вами так приятно.
— А где мой платок? — спросила Колобок. Платка на сундуке не было.
— Мальчик, где платок? — сердито крикнул хозяин. Андрей и сам не мог понять, куда он подевался. Тощий гость плюхнулся на сундук и, клюя носом, говорил:
— Пошли, Женечка, пошли, потом найдем.
— Ты сошел с ума, в такой мороз!
В передней появились хозяйка, Артемьев, девушка. Хозяйка суетливо заглянула во все углы, перебрала на вешалке пальто, приговаривая:
— Сейчас, Евгения Сергеевна, одну минуточку. Артемьев с размаху, как-то ловко, словно играя, ударил Андрея по щеке.
— Я тебе, мерзавец, зубы выщелкаю!
Хозяйка вскрикнула:
— Иван Севастьяныч!
Студент приосанился:
— Вы не имеете права. Стыдно, милостивый государь!
Артемьев презрительно посмотрел на него:
— Господин студент, самим богом человеку отпущено два уха и один язык: поменьше говорите, побольше слушайте!
— Идемте, Сережа, идемте! — упрашивала девушка.
Артемьев еще раз ударил Андрея.
— Ну, говори, куда ты его спрятал, щенок?
— Не брал я! За что вы меня бьете?
— А ты мне, сволочь, вопросов не задавай! Мое дело спрашивать, а твое, сукин сын, отвечать! Я тебе без щипцов зубы повыдергиваю!
Хозяин выкинул за дверь пальто Андрея.
До рассвета Андрей просидел в подъезде, на лестнице.
Прошли студент с барышней. Студент возмущенно говорил:
— А какое он имел право бить? Платок-то за сундук завалился!
Споткнулся об Андрея, притворившегося спящим. Вежливо извинился.
Всем, всем, всем…
Допросив Артемьева, Андрей пошел домой.
От ВЧК до Большой Пресненской, где жил Андрей, было полчаса ходьбы.
Андрей переложил наган из кобуры в карман пальто — у Патриарших прудов с наступлением темноты пошаливали: кто-то в черных балахонах, в масках раздевал прохожих до белья, а тех, кто пытайся сопротивляться, избивал. В начале марта рослого мужчину, не дававшего снять с жены пальто, голым спустили в прорубь.
В Ермолаевском переулке Андрей услышал крик, потом частые выстрелы.
Андрей взвел курок нагана, побежал.
Поперек переулка стоял легковой автомобиль. Двое здоровенных парней вытаскивали из кабины шофера, а третий, в солдатской шинели, палил в воздух.
— Не имеете права! — кричал шофер.
Заметив подбегавшего Андрея, солдат наставил на него револьвер и угрожающе сказал:
— Проваливай, пока цел!
Андрей рассмотрел — у солдата пугач.
Шофер, угадав союзника, закричал: