В чужом обличье
Шрифт:
– Девять по девять кругов пройдены! — провозгласила одна из ведьм. — Остановитесь, сестры!
Реймонд, словно в оцепенении, наблюдал, как ведьмы останавливаются, тяжело дыша, медленно натягивают исподнее и балахоны на свои старческие телеса. Котёл с трудом, но опрокинули, заливая площадку, и зловонные ручьи варева потекли куда-то вниз, примерно в том же направлении, что и брызги с метелок.
В сторону Намрии.
Одна из ведьм залезла в котёл и взлетела, остальные садились на мётлы и тоже взлетали. Реймонд кусал губы, понимая, что
– Что там, мой хороший? — спросила Фельда, протягивая руку к коту.
Тот, опять обнаружив или зачуяв Реймонда, зашипел, поднимая шерсть дыбом. Фельда оглянулась, заводила носом, забормотала что-то. Вонь с площадки или вонь ритуала, похоже, перебивала ей чутье, поэтому она не смогла сразу обнаружить Реймонда и начала озираться, сдвигаться в его направлении.
Реймонд не стал долго размышлять, нагнулся, подхватил камень и метнул.
С сухим треском, словно ломалось дерево, камень врезался в лоб ведьме, и та упала, даже не успев среагировать. Реймонд помчался вперед, встретил прыгнувшего на него кота отменным пинком, от которого огромный черный комок меха улетел куда-то вниз по склону с жалобным мявом и скрежетом когтей.
– Верёвка, верёвка, — заметался Реймонд.
Схватил и сломал метлу ведьмы, треснул её сумкой о камни, изнутри потекло что-то вязкое и вонючее, словно сгнившая смола. Хотел сорвать балахон, но подумал, что мало ли — вдруг и он заколдован заранее? Поэтому Реймонд взрезал свою рубаху, благо кинжал у него при себе имелся, и связал тканью руки ведьме за спиной, а также ноги, и потом ещё затолкал ей кляп в рот.
– Тих-хо, — прорычал Реймонд, искажая иллюзией голос.
Кинжал его был приставлен к горлу ведьмы, вторая рука упиралась в спину, сама ведьма была прижата к камню.
– Сейчас я выну кляп, — произнес Реймонд в ухо ведьмы, — и ты ответишь на мои вопросы. Попробуешь колдовать — зарэжу!
Страх прошел, сменившись решимостью. Долго бормотать он ведьме не даст, а беззвучно и быстро колдовать она не умеет. Умела бы — так пошла бы в маги, обходилась бы без ритуалов.
– Если понятно — кивни, — и ведьма кивнула.
Едва кляп покинул её рот, как Фельда заскрипела:
– Тот, кто убьет ведьму, будет навеки проклят!
– Ничего, я заткну тебе рот и сброшу со скалы, пусть там камни внизу будут прокляты, — ответил Реймонд, отчаянно блефуя на обрывках знаний из университета.
Как ни странно, помогло: ведьма вздрогнула, попробовала что-то забормотать, но кинжал Реймонда тут же взрезал ей шею. Кровь из раны выступала нехотя, тягуче. Убивать ведьму Реймонду не хотелось, но иного способа получить информацию он не видел.
– Твоим, значит, дерьмовым колдовством воняло, — проскрипела Фельда.
– Для того, кто находится на волосок от смерти, ты удивительно бесстрашна, — сообщил ей Реймонд, чуть сильнее надавливая на кинжал.
– Поживи с моё, перестанешь бояться, — ответила ведьма.
Реймонд на секунду ощутил, что он в тупике, но потом вспомнил реакцию на угрозу сбросить со скалы и понял, что чего-то она всё же боится. Можно было зайти с этой стороны: давить и угрожать прирезать, пугать болью и пытками, но Реймонд ощущал, что это тупик. Долго, неэффективно — ну какой из него палач? — и непонятно, насколько правдиво ведьма выдаст информацию.
Тащить её к палачам князя? Не факт, что они справятся, например, страх причинить вред ведьме окажется сильнее. Нет, нужно было что-то такое, способное сломать её быстро, и мысли Реймонда метнулись к горскому фольклору. Но знала ли о нем ведьма из Намрии?
Озарение пришло вспышкой, идея устроить «светлое колдовство» и «убить демонов» — вот оно!
– Отлично, тогда я тебя попугаю в посмертии, — захохотал Реймонд еще более искаженным голосом.
Было нелегко, но он уже наловчился на ходу перестраивать иллюзии, так что справился. Некогда Спаситель увёл людей с заморских земель, увёл их из рабства огненно-кровавых демонов, и страшилки о них до сих пор были распространены повсеместно. Более того, по учению церкви Спасителя, те, кто плохо себя вёл и вредил людям, после смерти как раз и попадали обратно в лапы этих демонов. Мучения, пытки и распитие крови жертв, растянутые на долгое время, вот что первым приходило на ум, когда поминали этих самых демонов — в качестве проклятий или ругательства, страшного и подсердечного.
– Раз тебя не страшит смерть, то сожру прямо здесь!
Он развернул Фельду лицом к себе, являя ей иллюзию оскаленного демона с пастью, перепачканной в крови, и длинными когтями. В общем, всё, что вспомнил из страшилок, всё воплотил в образе и добавил телесных ощущений. Вот теперь было действительно нелегко, но Реймонд наколдовал немного огня, поднес ближе к голове Фельды, дабы жар ощущался, и подрезал кинжалом, маскируя разрез под действие когтей.
Уловка сработала, и ведьма, раскрыв рот, завизжала на все горы.
– Говори, говори дочь греха, — зарычал Реймонд, пытаясь не обращать внимания на вонь обделавшейся старухи, — зачем вы решили наслать порчу на нас?!
– Не на вас! Не на вас! — визгливо заорала Фельда. — На город Шебот и его князя!
От её хриплого визга Реймонд глох, но продолжал рычать, подрезать и жарить, делая вид, что не верит. К счастью, расколовшаяся от страха ведьма быстро вываливала информацию. Епископ города Аграта пришёл к пойманной ведьме, ожидавшей суда церкви, и предложил ей сделку: её жизнь в обмен на порчу, наведённую на князя Шебота, а ещё лучше — не только на князя, но и на весь город, дабы те обратили свои помыслы к Спасителю и воззвали к этому самому епископу.
Ведьма, Грета, согласилась и вышла на свободу, после чего занялась подготовкой, понимая, что ей одной не одолеть князя, при котором обретался собственный маг. Грета дружила с другой ведьмой, которую князь как-то обидел, и слово за слово, словно сам собой собрался ковен из девяти ведьм. Часть из них просто была рада насрать мерзким окружающим людишкам, часть хотела повысить свою силу таким мощным ведьмовством, часть была обижена на князя и горожан Шебота. Фельда относилась к первым, в чём, собственно, Реймонд и не сомневался.