В чужом обличье
Шрифт:
— А если Спаситель может всё, то мог он по пути из плена демонов, превратить морскую воду не в обычную воду, а сразу сделать из нее молоко? Или молоко было бы солёным? А может Спаситель сделать меня самым могучим магом? А как измеряется мощь мага? А может Спаситель сотворить такую магию, с которой сам не сможет справиться? А может Спаситель сделать всех богатыми и красивыми?
Реймонд мысленно закатил глаза, вяло ковыряясь в разваренных корешках. Во время занятий Хосе изрыгал не меньший водопад вопросов, и все они, как правило, касались магии. Реймонд, пытавшийся подражать профессорам из университета и, чего уж там,
Ей-ей, похмелье от таких занятий выходило не хуже, чем от попоек, но на попойках хотя бы было весело!
— Спаситель может всё, — повторила домна Киэра, глядя на Хосе, — но ты помнишь, что он сотворил?
— Он вывел людей из плена кровавых демонов, привёл их сюда, на эти земли, и даровал свободу! — заученно выпалил Хосе.
— Правильно, а теперь представь, что Спаситель будет делать за тебя всё. Разве это свобода?
Хосе нахмурился, почесал лоб, явно пытаясь сообразить.
— Это будет такое же рабство, как у демонов, без свободы поступков, — со вздохом объяснила домна. — Поэтому Спаситель может, но не вмешивается, давая людям самим выбирать свой путь.
— А вот де… уважаемый магистр Агостон, — поспешно поправился Хосе под строгим взглядом домны, — тот смог бы превратить морскую воду в молоко? Или рыбу — в жареное мясо?
— Ты опять всё перепутал, — сердито заметил Реймонд. — Де… магистр Агостон специализируется в геомантии и метеомагии, а ты говоришь о магии превращений и трансформации.
— Хочу быть трансформантом! Трансформагом! — немедленно восхищённо крикнул Хосе.
Реймонд опять вздохнул, закатывая глаза. Хосе менял свои желания по десять раз на дню, желая быть то криомантом, то пиромантом, как-то раз даже захотел стать иллюзионистом. Никакого реального желания его слова не выражали, только сиюминутный настрой. Оставалось только гадать — сбегала ли донья Августина от чересчур энергичного сына, или Хосе был таким, потому что донья Августина постоянно где-то пропадала?
— Вначале тебе надо всё доесть и допить, — указала домна Киэра. — Маг должен быть силён и крепок, иначе упадёт в обморок посреди заклинания, если вообще сможет его произнести!
— Я фмофу! — заверил её Хосе, вгрызаясь в еду с новой силой.
— Нет, не смогу, — устало, в двадцатый уже, наверное, раз, ответил Реймонд. — Взаправду не смогу. Это магия превращений, а я специализируюсь в иллюзиях!
— А если ты сделаешь иллюзию твёрдой? Ну, или жидкой? Чтобы её можно было пить?
— Я… — Реймонд осекся, так как не знал ответа на этот вопрос.
К счастью, «проклятие Хосе» легко превращалось в спасение. Ему было трудно долго сидеть и прилежно учиться, и Хосе срывался с места и убегал, затевал игры с другими детьми. Собственно, он уже подружился со всеми в округе, и они носились, ставили эту самую округу на уши, иногда вызывая у домны Киэры вздохи о прошлом. Чаще это были, конечно, не вздохи, а суровые выговоры, и Реймонд получил странную возможность как бы посмотреть на себя со стороны. Не то чтобы он занялся переосмыслением прошлого, исправился и сразу стал лучше, но мысленные возгласы: «Неужели я творил такое же?!», звучали в его голове регулярно.
— Пребрезевание, — зевнул Реймонд, распахнув рот так, что в него чуть не влетела муха, — Хы-ы-ымильто-о-она — это формула-а-а-а, позволяющая вычислить коэффициент преобразования маны одного типа в ману другого типа, при условии-и-и, что известна эффективность самого мага-а-а, которую можно вычислить…
Голова его мотылялась, словно он напился, собственные же слова звенели и истончались в ушах, в глаза словно насыпали песка.
Бам!
Реймонд подскочил, в первую секунду с какого-то перепуга решив, что он снова удирает от намрийских ведьм. Возможно потому, что тогда он так же ударился непонятно обо что и тело разбудило воспоминания почти десятидневной давности. Он озирался ошалело, ощущая слабость в голове и звон в ушах, не в силах сообразить, что находится всё там же, в библиотеке деда, в башне деда в Нуандише.
Удар был вызван тем, что Реймонд сам себя усыпил и упал, ударившись головой об стол.
— Нет, надо освежиться, — помотал он головой.
Вышел во двор и начал обливаться холодной водой из колодца, затем дернулся, ощутив взгляд в спину. Но нет, там стояла не Маэра, решившая повторить сцену у колодца. Паренёк-курьер, судя по цвету одежды, из дворца, молча слез с коня, вручил Реймонду конверт, произнеся при этом:
— Его величество король Перпетолиса Гарриш Второй приглашает уважаемого магистра Агостона Хатчета отобедать с ним.
Реймонд, накинув иллюзию спокойного лица, скривился так, словно нечаянно попытался проглотить живую жабу. Но выбора у него не было, и он ответил:
— Я сейчас же передам деду.
За эту неделю, прошедшую с момента стычки с послами Ойстрии и Ранфии, Реймонд успел побывать на двух подобных обедах. Большая политика, чтоб ее! Если оставить всю словесную заумь, то ситуация сводилась к простым и понятным словам: «Только суньтесь — магистр Агостон обрушит все горы вокруг».
Ранфия и Ойстрия пока что не совались, но и войска не отводили.
Они продолжали их именовать скоплениями людей, желающих потрудиться, но после прошлого обеда король любезно показал Реймонду записку. Племянник Гиозо, из клана Алариш, отправившийся в Вагрант с письмом к Агате, попутно заглянул и посмотрел на эти «трудовые лагеря», которые правильнее было бы именовать «военными лагерями». Горцы, привыкшие подкрадываться к опасливой и пугливой дичи в горах, легко подобрались к лагерю, всё осмотрели, и один из них вернулся с донесением.
Поэтому Реймонд ожидал, что после обеда — все разговоры о делах велись после обеда — Гарриш попросит «магистра Агостона» съездить на границу, так сказать, явить флаг. Потрясти там гору или устроить камнепад, в общем, явить ощутимые доказательства серьезности намерений Перпетолиса.
— Королева, — кивнул Реймонд Вэйне, — кронпринц.
Вэйна, всё такая же величественная, кивнула в ответ ровно настолько, насколько полагалось по этикету в ситуации, когда женщина приветствовала мужчину, который к тому же ещё и старше её, но при этом женщина — королева, а мужчина — магистр магии.