В душной ночи звезда
Шрифт:
Бод, с липовым бельчиком,* полным мёда, шагнул к дверям. Янтарная капелька нарочно оставлена на крышке нового бельчика. Подойдя к двери, он подхватил капельку пальцем, незаметно мазнул по двери: "подмазал" - хотел понравиться этому дому. Переступил порог, поздоровался.
Появление его вызвало немое удивление.
Хозяйка даже мыслями разбежалась: по какому делу пришёл человек в святой вечер?
Но Анна поднялась со своего места, подошла к печи, положила руку на мазаный глиной печной бок. Старый знак, понятный. Гость пришёл к Анне, и он - желанный гость.
Хозяин не сразу нашёлся: слишком
Второй сын Кондрата, - Иванька, - отшатнулся в угол, подальше от света лучника, чувствуя, что загорелось его лицо, запылали уши. Вежливо поздоровался с гостем и поспешил выйти на вольный ветер, охладить горячую голову.
Хозяин, думая о своём, тут же смекнул кое-что: прикинул, что Аннин заработок за золотое шитьё семье не лишний, а пятнадцатилетняя Ульяна, глядишь, через год-два запоёт замуж и нужно будет собрать и этой девке приданое....
Почтенная хозяйка словно в первый раз увидела широкоплечего бортника, который не стар и крепок: тридцати годов, не больше. Подумала: эх, заберёт этот человек Анну из дома! А сердце уже успело прикипеть к тихой, странной племяннице, делившей с хозяйкой бесконечные женские хлопоты. С появлением Анны ни разу не выплеснулась из тяжких вёдер вода, ни разу не просыпалась соль, не стреляла искрами печь, не затухали без причины лучины - батюшка-домовой, видать, был доволен. А тут - налетел сокол, выхватит их молодушку, унесёт! И как-то ещё девочкам-двойняшечкам заживётся с отчимом: ишь, как лицом строг?
И пока вертелись в головах людей мысли хороводом, пока, собравшись с мыслями, стали они исполнять все положенные слова и движения житейского танца под названием встреча гостя, - Бод и красавица Анна смотрели друг другу в глаза, и время для них остановилось. Незримый мост, через который души общаются напрямую, не нуждаясь в словах, внезапно построился между ними.
– Вечер добрый, Анна!
– мысленно произнёс Бод, чувствуя, что от одного взгляда на неё бешено заколотилось в груди.
– Вечер добрый, мой милый!
– мысленно ответила Анна, - как стрелу пустила в неистовое мужское сердце. Её глаза изменили цвет.
Обещание! О-о-о - это обещание! О, как же он попался! А ведь было время подумать! Вот, смотри - у неё глаза как омуты. Он умеет договариваться с диким зверем, но не может противостоять этой женщине.
Растерянный чародей в смятении почувствовал, что его уносит. Он теперь ни там, не здесь: на какое-то время словно погрузился в лёгкое золотисто-сиреневое сияние - невиданное, тёплое, нежное, - исшедшее от Анны вместе с её словами. Он решил не думать, не сопротивляться, - пусть будет, что будет! И открылся, и позволил этому свету обогреть его.
Если Анна из тех, чьё тайное имя Сирена*, то вряд ли он сохранит свою волю. Но Бод наслышан - сирены никогда не обманывают, они действительно дарят то, что обещают. Не зря мужчины, зачарованные ими, выбрасывались с кораблей в море...
"Что за безумство - я же не мальчишка? Мальчишка?!" - вдруг ужаснулся он открывшейся перед ним на мгновение странице будущего, готового скоро исполниться.
Холодная испарина выступила на лбу...
Мост разрушился.
Мост разрушился с её стороны. Так быстро, что у него от неожиданности сжало в груди, стало нечем дышать, зато чары исчезли, и отрезвела голова.
Он зевнул - полегчало в груди...
Никого не удивил короткий вежливый зевок в кулак. Что в этом такого: поздний гость в хлопотах провёл весь свой день, а вот смотри ж ты - зашёл, и не с пустыми руками, расстарался - принёс знатный гостинец.
Исчезло напряжение первых минут.
(Бод подумал: надо будет иметь это в виду!)
Ему заулыбались, стали приглашать к столу.
Бод поставил подарок, полный медовый бельчик, на лаву. Соблюдая приличия, осторожно, чтобы не коснуться им двоим руками, протянул Анне узелок с леками - травами полнолуния. Люди не сводили с них глаз, а держать, - как он говорил себе, - "туманить" их мысли Бод не хотел. Загадочная, таинственная Анна была рядом. Кто знает, что из этого могло выйти?
В окружении семьи, за большим чисто выскобленным столом их посадили друг напротив друга. Но то, что происходило за столом, не могло их интересовать. Анна не поднимала глаза - боялась, что опять остановится время; и она, и этот мужчина опять окажутся лицом к лицу наедине в странной светоносной пустоте, а всё вокруг отодвинется, отступит куда-то...
Бод...
Бод старался не смотреть пристально ей меж бровей, и, расслабив взор, гладил мысленно её щёки, шею, маленькие белые руки. Уж это удовольствие он мог себе позволить, пока Анна отводила глаза.
Много раз менялась лучина в лучнике. Закончилась неспешная трапеза и закончился вежливый разговор. Кондрат был доволен гостем: и почему не знал он раньше этого человека? Эх, толковый мужик, и - сам себе голова!
Боду пришло время распрощаться и уходить. На пороге он поклонился хозяевам:
– Будьте здоровы!
Взглянул на Анну: "ТАК я приду снова!"
Анна неожиданно для себя поняла - этому человеку не нужно быть рядом, чтобы быть услышанным. Но отчего-то влажными стали её глаза. А потом сквозь пелену готовых пролиться слёз она увидела, как гость, шагнув за порог, остановился на мгновение и развернулся было назад, словно собираясь вернуться.
Это чародей, чувствуя себя рыбой, попавшейся в сети, трепыхнулся в ответ на её мысли, но вовремя сообразил: что подумают домочадцы? И шагнул в темноту за дверью.
Кондрат вышел следом открыть гостю веснички и запереть за ним, спустить собаку и справить во дворе всё, что полагалось справить к ночи.
Бод спешил домой.
Ему необходимо скорей уединиться, обдумать всё, что произошло между ним и Анной в этот день. То, что он встретит сирену, было почти невероятно - сирены редко являлись в этот мир, чтобы потом о них столетиями жили легенды. И легенды ошибались, собрав сирен на остров в Греческом море. Нет. Один раз за много-много лет рождались они в разных местах и у разных народов. Были такие земли, в которых сирен умели отличать от обычных девушек. Там их прятали в гаремы, и мир порой удивлялся, когда в память о своих возлюбленных великие цари возводили удивительные дворцы, разоряя себя и свой народ...