В двух километрах от Счастья
Шрифт:
В следующий раз — так в следующий раз. И Варя принялась расспрашивать меня о Москве. Как же москвичи в самом деле решают, где самое интересное, когда в городе, наверно, сто музеев, сто театров и еще Лужники и Всесоюзная строительная выставка? Что думают москвичи о книжке «Битва в пути»? Считают ли москвичи правильным…
Москвичи представлялись ей вполне однородным племенем, великодушным и высококультурным.
У Вари сросшиеся черные брови и светлые волосы. Юное округлое лицо с глубокой ямочкой на подбородке. На лбу белая звездочка, ничуть не портящая красоты. Отметина на память о
— Кто эта девица, с которой вы говорили? — ревниво спросил меня потом сосед, пожилой франтоватый инженер, страдающий одышкой. — Прямо Лолита Торрес в переводе на украинский!
Я видел Варю почти каждый день. По дороге к береговой насосной, где у меня были дела, я почему-то всегда задерживался на несколько минут у строящегося главного корпуса и искал глазами сварщицу: где там она? На самой верхней перекладине? Или на зыбкой площадочке, где-нибудь посередине, между небом и землей?
Однажды во время обеденного перерыва мы минут двадцать сидели рядом в прорабке. Но особенного разговора у нас не получилось. Было много народу, и все наперебой осуждали измену какого-то монтажника Вити, перешедшего трактористом в колхоз: «Парного молочка захотелось!», «Пахнет сеном над лугами, песни душу веселят», «А может, его трудоднями завлекли? Бывают же, говорят, колхозы-миллионеры».
Варя слушала, слушала и взвилась:
— А вдруг он это любит? Вдруг ему без этого жизнь не жизнь? Почему у вас такие мысли сволочные?
Уязвленные монтажники пожали плечами: Варвара всегда что-нибудь этакое скажет!
Потом я слышал, как старший прораб сказал о каком-то сложном стыке:
— Для Варвары работа. Тонкость!
Потом я увидел Варю у нашего дома. Она стояла с симпатичным лобастым богатырем, втиснутым в подростковый вельветовый костюмчик, и рассказывала что-то смешное. Богатырь заливался, хлопал себя по могучим бедрам и стонал: «Ой, не можу».
— Муж? — спросил я знакомую бригадиршу, с которой мы в тот момент вели разговор о кирпиче и железобетоне.
Она скривила губы:
— Нет! Никого у нее нет! А мужа она выгнала. Хороший парень у нее муж. — И бригадирша поискала подходящие теплые слова. — Лучший производственник и активный комсомолец.
Мне как-то расхотелось говорить с бригадиршей, даже о железобетоне, в котором она знала толк. Я распрощался и ушел.
— Я видела, вы с Ниной говорили, — усмехнулась Варя, когда мы в очередной раз встретились у подъезда. — Что-то она все на меня глаза косила. Наверное, обо мне была речь. Точно?
Я давно привык к обезоруживающе откровенным разговорам жителей маленьких городов, где все равно все всё знают.
— Да, о вас.
— Значит, получили информацию. И конечно, она меня жалела. Меня все такие жалеют. Вот соседка Алина тоже: «Чего ты хочешь, Варвара? Чего ты все выдумываешь? Живи просто». То есть, иначе говоря, просто живи — и больше ничего…
В конце концов, Варя может рассказать, как у нее все получилось в жизни,
Но, чтобы все было понятно, Варе пришлось рассказать о том, что было раньше.
На сварку она попала еще на Приднепровской. Попала по случаю.
Она была подсобницей в облицовочной бригаде. Подносила кирпич. На площадке главного корпуса ГРЭС в первый раз увидела сварку и влюбилась. Эти сказочные синие огоньки, эта рыцарская амуниция, эта чертова высота! Вот работа Варе под характер!
Она пошла к прорабу.
— Забудь и думать! — сказал он добродушно.
Пошла выше, к начальнику участка.
— Женщины в нашей стране равноправны, — объяснил он. — Ты вполне можешь заседать в Верховном Совете, если тебя вдруг выберут. Но на сварку лучше не надо. Тем более высота…
Варя не отставала:
— Ну что вам стоит, ну испытайте меня.
К классному сварщику Вите прикрепили как раз ученика, ледащего пария, которому что варить, что строгать, что в носу ковырять. А Варя сказала:
— Где один, там двое. Ну что вам, жалко?
Занятия шли хорошо, но тут Витьку обидели, не доплатили ему какие-то деньги. Он плюнул и бросил заниматься.
— Хочешь, Витя, я тебе из своих доплачивать буду?
Словом, ничего бы не получилось, если бы не случай. Варю заметил старший мастер, пожилой уже человек.
— Вот вам, мальчики, благородный пример, — сказал он. — Вот бы вы так горели за дело, как эта Варя.
И велел с нею заниматься. Сперва ее поставили на прихватку. Положат листы куда следует, а она их прихватывает, чтоб оставались на месте. А потом будет основная сварка — это уже без нее специалисты сделают. Словом, приготовительный класс…
Затем перевели на полуавтомат. Тоже дело не бог весть какое сложное. И наконец 10 мая 1956 года в три часа дня она ответила на последний вопрос комиссии, сделала вполне приличный шов и получила разряд. Сразу четвертый.
И дальше началась головокружительная карьера, Особенно головокружительная, пока Варя не привыкла к высоте.
Комиссия ушла. Варю поставили на рабочее место. И все постепенно привыкли, что вот лазит по балкам эта дивчина и сваривает, что прикажут. А Варя все сдавала экзамены. Сдавала, сдавала, сдавала экзамены.
Она просила парней, работавших по пятому разряду, то одного, то другого:
— Будь другом, дай попробовать. — И улыбалась им с наивозможнейшим кокетством.
— Черт с тобой, — говорили ребята, — вари.
Она приходила в неурочный час и мечтательно смотрела, как работают небожители паспортисты (сварщики седьмого разряда, имеющие паспорт на ответственную сварку металлоконструкций, трубопроводов высокого давления и поверхностей нагрева).
Варя научилась многому, совершенно не обязательному для человека ее квалификации. Она высоко метила. Но на ее маршальском жезле непременно должны были быть электроды. Другого она бы просто не взяла.