В двух шагах от рая
Шрифт:
…она не должна меня видеть!.. кровь… откуда на мне столько крови?
я весь в крови… я разбил себе до крови голову?! и стена вся в
крови…
– Олежка, открой.
…сейчас, Леночка, сейчас я открою… подожди… нет сил подняться…
сейчас, надо подняться из ванны… почему я лежу в ванне?..
На утро как будто полегчало, и он лежал в постели и с затаенным
– Видишь, папу разбудили. Что ты не спишь? Спи. Рано еще совсем. Опаздываем в садик, – спохватилась она, глянув на будильник, заторопилась.
Он заснул и проспал с час. Лена вернулась домой после детского сада и магазинов, готовила на кухне. Она стояла к нему спиной, и он чувствовал, что она боится той минуты, когда закипит чайник и будут готовы бутерброды, и придется повернуться к столу, и поставить чашки и тарелки, и налить чай, сначала из заварочного, затем добавить кипяток, и после придется поднять глаза, и заговорить о том, что случилось ночью, о страшном приступе…
А однажды Лена повела Настюшу в детский сад, а когда вернулась, Олег катался по полу, сжав голову руками, и громко стонал.
– Уйди! – закричал он. – Уйди!
Лена плакала, но не уходила.
– Уйди! Уй-ди-и-и!
Что же такое происходило с ее любимым Олежкой? Что же такое страшное творилось с ним? Что за боль жила в нем, отдаваясь наружу стонами, лихорадкой, метаниями, дрожью, сдавленным криком?
Шарагин проспал до вечерних новостей. Проснулся разбитый, подавленный.
– Иди скорей! Афганистан показывают, – крикнула Лена. Олег курил на лестничной клетке. – Скорей-скорей!
С хрипотцой в голосе вещал мордастый корреспондент об интернациональной помощи и вылазках бандформирований.
– Словоблуд! – Шарагин не стал слушать, ушел.
Заварочный чайник выскользнул из рук, разбился. Вбежала Лена:
– Мой любимый чайник.
– Только без вздохов! Ничего страшного! Новый купим!
– У тебя на все один ответ: купим, ничего страшного! Так скоро и денег не останется! Где ж ты такой купишь?
Олег не ответил, хлопнул дверью. Вернулся после полуночи, выпивший, хмурый. Принял душ, быстро уснул.
– Подъем! Две минуты на сборы! – на пороге стоял Женька Чистяков. – Едем на охоту. Машина внизу ждет.
– Какой из меня охотник?
– Что ты, как баба, ломаешься!
Лена закивала Женьке, мол, молодец!
– Не выспался, – но в голосе Шарагина категоричных ноток не слышалось. – Предупредил бы хоть заранее, – нехотя, Олег поплелся одеваться.
– Папа, ты куда?
– На охоту.
– А я?
Олег подумал, решил:
– Поехали.
Лена снова закивала:
– Сейчас соберу. Иди скорей свитер одень. И шерстяные носки! – девочка побежала в комнату.
– Нет, – скривил лицо Женька, – я тебя умоляю! Только без детей.
– Тогда не поеду.
– Что она там будет делать?
– Мы будем гулять в лесу.
– Э-э-э… Черт с тобой! – сдался Женька.
Охотники
Как же не хватало Шарагину все это время русского леса! Осанистых березок, запрятанных от чужих глаз полянок, поросших мхом пеньков… Русского воздуха ему не хватало! Русского духа! Русского простора!
…нескончаемых просторов! Господи, кто бы знал, как душа радуется, когда
предстает такая картина!
…столетиями собирали земли!.. только беспримерная отвага и мужество
великого народа нашего могли снискать господство над такими просторами!..
Не хватало ему на той войне русской дали, не хватало русского пейзажа: толщиной с ниточку леса на горизонте, убегающей вдаль безымянной речушки, безмолвно покоящейся на возвышении белокаменной церквушки.
Церковь виднелась издалека, не пройдешь – не проедешь мимо, неминуемо остановишь взгляд, полюбуешься.
…умели же строить, и место подобрать самое выгодное!..
И запало, резануло:
…а ведь сколько веков стоят! и жгли, и взрывали, и под конюшни
определяли! и татары, и свои же! а неистребимы оказались
православные храмы… все пережили, переждали… твердо
стоят… непоколебимо… все меняется, уж в который раз, а они
стоят…
Чтобы добраться туда, пришлось бы переходить где-нибудь речку, и после подниматься вверх по чуть проступающей в траве тропе.
…надо будет Настюху крестить… как же она у нас некрещеная-то?..
Тянула его церковь, звала к себе, но Шарагин так и не нашел брода, походил вдоль берега, повернул обратно.
…в другой раз… не пускает к себе…
На опушке развели костерчик, перекусили бутербродами, поделили пополам яблоко, согрелись сладким чаем из термоса.
…или я не готов? а не мешало бы зайти… постоять… покаяться…
– Что такое? Что случилось? – Настя испугалась, вскочила – муравьи ползали по
ней, муравейник-то они и не заметили, когда на привал устраивались. – Ишь, какие!