В джунглях черной Африки (Охота за слоновой костью)
Шрифт:
Вот веская причина раздоров в племени. Сводные братья, опытные охотники и самые старые мужчины племени, всегда соперничали.
Им следовало бы относиться друг к другу по-братски и подружески, но Пирри не типичный бамбути. Его отцом был хита.
Давным-давно, так давно, что никто в племени этого не помнит, их мать, тогда еще девственница, забрела на опушку леса и там попала в руки к охотничьему отряду хита. Она была молода и красива, как фея; хита две ночи продержали ее в своем лагере и по очереди забавлялись с ней. Возможно, они бы убили ее, когда она им надоела бы, но она сумела сбежать раньше, чем это произошло.
— Пирри это Пирри, — уклончиво ответил Сепо, и, хотя старая вражда была очевидна, Келли почувствовала, что Сепо тревожит не старший брат, а что-то другое.
Хотя до Гондолы оставалось несколько часов ходу, они проговорили весь день, и вечер застал их по-прежнему у костра. В воздухе пахло приближающимся дождем. В последние светлые минуты Келли нарезала тонких, гибких ветвей дерева селепе и, как учила ее Памба, кольцом воткнула их в мягкую землю, перевязав сверху, так что образовался каркас традиционной хижины бамбути. Тем временем старый Сепо ушел. Вернулся он, когда Келли закончила плести каркас. Сепо сгибался под тяжестью листьев монгонго для крыши хижины. Через час совместной работы сооружение было готово. Когда заворчал гром, они уже сидели в сухости и тепле маленького сооружения, грелись у костра и доедали остатки мяса обезьяны.
Наконец Келли легла на надувной матрац, а Сепо — на мягкую землю рядом с ней, но оба уснули не сразу. Келли знала, что старик не спит, и терпеливо ждала. Когда наконец темнота накрыла его печаль, Сепо прошептал:
— Ты не спишь, Кара-Ки?
— Я слушаю, дедушка, — прошептала она в ответ, и он вздохнул. Это был звук, совершенно не похожий на его обычное хихиканье.
— Кара-Ки, Мать и Отец сердятся. Я никогда не видел их такими сердитыми, — сказал Сепо. Келли знала, что он имеет в виду двойное божество бамбути, бога живого леса, одновременно мужчину и женщину.
Какое-то время Келли молчала в знак уважения к важности такого заявления.
— Это серьезное дело, — сказала она наконец. — Что их рассердило?
— Они ранены, — тихо ответил Сепо. — Реки покраснели от их крови.
Поразительное заявление. Келли снова помолчала, пытаясь представить себе, что имеет в виду Сепо. «Как реки могут покраснеть от крови леса?» — гадала она. И наконец вынуждена была спросить:
— Я не понимаю, дедушка. О чем ты говоришь?
— У меня не хватает слов, чтобы описать это, — прошептал Сепо. — Принесли ужасную жертву, Матери и Отцу больно. Может быть, придет Молимо.
Келли всего раз была в лагере бамбути во время прихода Молимо. Женщин отделили, и во время появления Молимо Келли оставалась в хижинах вместе с Памбой и другими женщинами, но она слышала его голос — Молимо ревел, как дикий буйвол, и топал, как разгневанный слон, когда в ночи несся по лесу.
Утром Келли спросила Сепо:
— Кто такой Молимо?
— Молимо это Молимо, — загадочно ответил тот. — Лесная тварь. Это голос Матери и Отца.
И вот теперь Сепо полагает, что Молимо снова придет… Келли вздрогнула от легкого страха перед сверхъестественным. На этот раз я не останусь в хижине с женщинами, пообещала она себе. На этот раз я больше узнаю о сказочном существе. Но она на
— Сепо, — прошептала она, — если нельзя рассказать об этом ужасе, может, покажешь? Отведешь меня к рекам, в которых течет кровь богов?
Сепо пошевелился в темноте, прокашлялся и сплюнул на угли костра. Потом сказал:
— Хорошо, Кара-Ки. Я покажу. Утром, перед тем как прийти в Гондолу, мы сойдем с пути и я покажу тебе кровавую реку.
Утром у Сепо опять было отличное настроение, словно ночного разговора не было.
Келли передала ему подарок, который привезла специально для него, — швейцарский армейский нож. Сепо заворожило огромное количество инструментов, лезвий и орудий, скрытых в красной пластиковой рукоятке, и очень скоро он порезался. Расхохотался, пососал палец и показал его Келли в доказательство удивительной остроты лезвия.
Келли знала, что, скорее всего, не пройдет и недели, как он потеряет нож или, повинуясь порыву, отдаст его кому-нибудь из племени, как поступал со всеми другими ее подарками. Но сейчас счастье его было детским и абсолютным.
— А теперь покажи мне кровавую реку, — напомнила она, поправляя наголовную петлю рюкзака, и на мгновение в глазах Сепо снова показалась печаль. Потом он улыбнулся и подпрыгнул.
— Пошли, Кара-Ки. Посмотрим, умеешь ли ты еще ходить по лесу, как настоящий человек.
Вскоре они свернули с широкой тропы, и Сепо быстро повел Келли тайными неприметными тропками. Он танцевал перед ней, как призрак, а листва смыкалась за ними, не оставляя ни следа того, что они здесь прошли.
Там, где Сепо проходил под ветвями свободно, Келли приходилось нагибаться, и иногда она теряла его из виду.
«Неудивительно, что древние египтяне верили, будто бамбути умеют становиться невидимыми», — подумала Келли, отчаянно стараясь не отстать.
Если бы Сепо шел молча, она могла бы потерять его, но, как все пигмеи, на ходу он смеялся, пел и болтал с ней и с лесом. Его голос впереди направлял ее и предупреждал опасных лесных тварей о его приближении, так что обходилось без неприятных встреч.
Келли знала, что Сепо идет быстро, желая испытать ее и посмеяться над ней, но она решила ни за что не отставать. Она отвечала ему, иногда присоединялась к его хвалебным песням, и, когда он много часов спустя остановился на берегу реки, всего через несколько секунд догнала его.
Он улыбнулся ей так, что глаза совсем исчезли в бесчисленных морщинах, и нехотя одобрительно покачал головой, но Келли его одобрение не интересовало. Она смотрела на реку.
Это был один из притоков реки Убомо, чей исток находился высоко в Лунных горах, у подножия одного из ледников на высоте более пятнадцати тысяч футов — там, где вечно лежит снег.
Питаемая могучими дождями, которые выпадают на этом самом влажном в мире горном хребте, река спускается через озера и водопады, пробирается через безлесные болота, заросли кустарника и леса гигантских доисторических папоротников, а после вторгается в густые бамбуковые заросли, где живут гориллы и антилопы бонго со спиралевидными рогами. Оттуда по неровным скалистым предгорьям она спускается еще на три тысячи футов и тогда достигает истинного дождевого тропического леса с его ярусами листвы исполинских деревьев.