В финале Джон умрет
Шрифт:
— Да пошел ты! Я останусь здесь, — ответил я, сел на пол, открыл коробку и попытался засунуть один из патронов в пистолет. Патрон подошел. Черт побери, а почему бы и нет? Я начал вставлять патроны в магазин. — А ты ищи дверь.
Коридор заполнил металлический гром. Мы вскочили; патроны посыпались с моих колен и раскатились во все стороны.
С потолка, перегородив проход, спрыгнуло что–то огромное. Долгий звенящий рык перешел в грохот, который заставил нас подпрыгнуть.
Сжимая в руках оружие, мы пошли вперед и увидели огромную решетку, которые в торговых
— Похоже, это и есть большая дверь, — заметила Крисси. — Внизу, рядом с замком, замочная скважина.
— Отлично, — закивал Джон. — Большая дверь. Раньше, чем я предполагал, но это не важно. Значит, за ней находится «босс» — огромный монстр. — Мой друг повернулся к Крисси. — Я хочу, чтобы ты была готова к этому. Мы и представить себе не можем, какую форму приняло зло, захватившее Векслера. Возможно, ты увидишь щупальца и целую кучу глаз. А может, глаз будет только один. Не знаю, что именно нас ждет, но уверен, этот гад гораздо больше тех, с кем нам пришлось встретиться…
— Крисси!
Голос доносился сзади. Мы развернулись на звук, и я невольно нажал на курок. Пистолет щелкнул: я забыл дослать патрон в патронник.
Сквозь темноту ковылял Векслер — бледный, но похожий на обычного человека. Я принял непринужденную позу, стараясь не заострять внимание на том, что чуть было не застрелил его.
Крисси двинулась навстречу Векслеру.
— Стой, — сказал он. — Не подходи. Он вернется. Он может вернуться в любую секунду.
Векслер согнулся, зайдясь в кашле. Во все стороны полетели капли крови.
— Чувак, давай отвезем тебя в больницу, — сказал Джон. — Мы тебя защитим…
— Нет. Послушайте, я разваливаюсь на части. Изнутри. Когда он вернется, я не смогу его удержать. Вы хорошо здесь ориентируетесь?
— Если ты имеешь в виду город — то даже не спрашивай. Мы — эксперты, — ответил Джон.
— Нет–нет, я говорю про двери. Здание… v Приступ кашля.
— …двери, под ним или где–то еще. Не знаю где. Это спрятано здесь и, наверное, в других зданиях тоже.
. — Этим мы займемся позже, — сказал я. — А где чело
век–тень — ну, то существо, которое вселилось в вас? Где он? За воротами?
— Он вернется. Не мешайте ему. Дайте ему проникнуть в мое тело, а затем убейте меня…
— Нет! Дэнни! — закричала Крисси.
— …убейте меня, а тело сожгите. Затем спалите это место. Если есть другие двери, сожгите их тоже. На самом деле, спалите весь город. На всякий случай.
— Двери? Не понимаю…
Дэнни закашлялся, сплюнул, снова закашлялся — и кашлял до тех пор, пока не отрубился.
Крисси подбежала к нему, но не смогла привести в чувство. Он еще дышал, и поэтому мы с Джоном прислонили его к стене, навели на него пушки и стали ждать.
— Парни, что это вы задумали? — спросила Крисси, оглядев нас обоих.
Мы с Джоном посмотрели друг на друга.
— Ну… ты же знаешь, — начал я кротко. — Мы ждем, пока эта тварь вернется в него, чтобы можно было, э–э…
— Этого мы делать не будем.
Лично мне казалось, что парень на последнем издыхании, так что уж лучше его убьем мы, чем сожрет монстр, который поджидает за воротами. Кроме того, последнее желание умирающего нужно выполнять, верно?
Убедить в этом Крисси нам не удалось. Она взяла ключ и начала ковыряться в замке.
Вздохнув, я сжал пистолет обеими руками и подошел к ней. Джон отпихнул девушку, опустился на одно колено и взялся за ручку.
Крисси достала из кармана тазер.
— Держимся вместе, — сказал Джон, глядя на нас снизу вверх. — Цельтесь в уязвимое место — в глаз, например. Если в комнате есть ящики, я попытаюсь их открыть — может, там гранатомет или еще что. А вы в это время прикрывайте меня. Да, если найдете большой зеленый гриб с крапчатой шляпкой, берите его — возможно, он нам пригодится.
Кровь снова загудела у меня в ушах, словно мой череп — огромная ракушка. Я отчаянно заморгал, пытаясь избавиться от плававших перед глазами точек.
Я знал, что мы поступаем правильно, но каждая клеточка моего тела кричала о том, что нужно отступить и вернуться позже, когда нас будет больше, когда я буду не таким усталым, нервным и толстым. Я попытался найти хоть какую–нибудь мысль, за которую можно ухватиться — так солдаты в окопах представляют себе лица родных или флаг.
Моя машина. Эта сволочь разбила Вонгмобиль, и за это должна почувствовать вкус смерти.
Сойдет. Я напомнил себе о том, что надо дышать. Джон поднял ворота, и они покатились вверх, лязгая, словно гусеницы танка.
Мы вошли в огромный восьмиугольный зал. Снова пустые витрины, места для прилавков. В одном месте, там, где разбилась секция крыши, на полу лежали осколки стекла и опавшие листья.
Больше ничего.
Джон показал влево.
— Смотрите,
Зрелище заставило меня замереть на месте.
— Че–е–ерт, — выдохнул я.
Слева от нас — на стене, на потолке, на полу, на ломиках, сложенных у стены, — нарисована картина. Я узнал этот стиль: абстрактный, но при этом удивительно реалистичный — трехмерное изображение двух колец, сцепленных друг С другом. Каждый раз при взгляде на картину казалось, что Кольца движутся друг относительно друга. Как и пейзаж в спальне Роберта Марли, изображение затягивало; постепенно открывались все новые детали.
Это было изображение времени.
Я оторвал взгляд от картины,
— Кажется, здесь побывал твой друг–ямаец, — сказал я Джону.
— Наверное, он здесь жил.
— Джон кивнул, указывая на «гнездышко»: старый спальный мешок и полдюжины пластиковых ящиков из–под молока. На полу вокруг гнездышка когда–то прошла кровавая битва между пустыми бутылками из–под рома «Капитан Морган» и выцветшими обертками от шоколадных батончиков.
Я вспомнил бред Векслера про спрятанные двери. Здесь несколько месяцев назад обосновался наш парень, наш «пациент–ноль». Я почувствовал, что на картинке есть точки, которые я намеренно не соединяю. Мне захотелось вернуться туда, где тепло и светло, и подумать об этом там. А еще лучше — не думать об этом.