В финале Джон умрет
Шрифт:
— Ты видишь его? — спросил я Крисси.
Она кивнула, глядя на труп широко раскрытыми глазами.
— Посмотрите на его зад! — завопил Джон.
Зад оленя плавился, растекался по полу, словно воск. Меньше чем за минуту задние ноги превратились в бурую лужу на полу; ребра быстро оседали, словно проколотый воздушный шарик. Пока расплющивались передние ноги и голова, жидкость, в которую превратился зад оленя, испарилась у нас на глазах. Пол, где она только что была, казался совершенно сухим.
Осталась только нерастаявшая часть — из розово–бурой жижи торчал кусок туши. С прямыми
Я отпихнул ее ногой. Тяжелая. Когда слизь испарилась, я увидел желто–зеленую коробочку с наклейкой, на которой было написано…
— Патроны для дробовика, — сказал Джон. — Жаль, что у нас нет…
Он замолчал, увидев одинокий деревянный ящик, стоявший у стены. Скорее всего в нем плитка, провода или другие материалы для ремонта.
Джон несколько раз сильно пнул ящик, и одна из досок сломалась. Мой друг засунул руки в дыру и вытащил что–то темное, сделанное из металла и пластика. Я догадался, что это и есть дробовик.
Во тьме послышалось рычание и скрежет когтей. Большого количества когтей.
Я сжал в руке бесполезный пистолет, тупо направив его в темноту. Джон отчаянно заряжал дробовик.
— Ух ты, вы только посмотрите на часы! — воскликнул Арни, вставая из–за стола. — Мистер Вонг, беседа получилась чертовски интересной, но дорога сюда занимает шесть часов, так что мне пора. В следующем номере эта история не выйдет, но скоро она будет опубликована. Знаете, мы, наверное, напечатаем ее на Хэллоуин.
— Арни, вы проделали такой путь! Не хочу, чтобы вы уехали отсюда с такими мыслями.
Блондстоун вытащил из кармана ключи от машины.
— Я же сказал, что не собираюсь ни в чем вас упрекать. Да, дробовик могли забыть кровельщики. И возможно, олень
разозлился на охотников и сожрал одного из них вместе с коробкой патронов, которая лежала у бедняги в кармане.
Журналист вытащил из внутреннего кармана сигару и засунул в рот.
— Нет, ничего подобного. Наверное, то существо внутри Векслера вызывало этих тварей, пытаясь убить нас. Но, по–моему, душа Векслера тоже находилась в этом теле, и нам она помогала. Он же был под «соусом» — и использовал его силу.
— Знаете, когда вы поведали мне про Лас–Вегас, я сказал, что это самая дурацкая история, которую мне приходилось слышать.
— Вы этого не говорили.
— Ну, я так подумал. Но теперь я понимаю, что был несправедлив к истории про Лас–Вегас, потому что она — «Гроздья гнева» по сравнению с этой. Ну, счастливо.
Арни пошел к выходу.
Я последовал за ним, ненадолго задержавшись у стойки, чтобы расплатиться.
— Подождите, — пробормотал я, когда он распахнул дверь. — Знаете, у меня есть документы на «хёндай», бумаги, связанные с аварией, и все прочее. Люди из страховой компании сфотографировали место аварии — и, хотя на снимках ничего не видно, в отчете написано про тараканов. На следующее утро я вернулся туда и добыл руку — комок тараканов в виде кисти. Он у меня дома…
Арни ничего не ответил, даже не кивнул.
— Он в банке, которую я храню в гараже. Кому придет в голову подделывать такую штуку — кто станет сидеть дома и склеивать тараканов? «Милый, что ты делаешь?» — «О, я делаю руку из тараканов. Ну, чтобы журналисты мне поверили».
— А что, если я расследую исчезновение юноши, которого вы убили по пути в Лас–Вегас? Как его звали — Фред Чу?
Я промедлил.
— Займитесь этим. Информацию об этом найти можно. Повторяю: я вам не соврал.
— Значит, вы признаете, что убили его?
— Не для печати — да.
— А другой юноша, который погиб — Большой Джим…
— Он тоже умер. Можете проверить.
— Я уже это сделал. Ведь Большой Джим сообщил бы в полицию о том, что вы застрелили Фреда? Кажется, Салливану не понравилось то, что произошло.
— Я… не знаю. Мы никогда не узнаем.
— То есть вам повезло, что Большой Джим умер, да?
— Да пошли вы!
— Вонг, неужели вы не понимаете? Часть вашей истории это безумный бред, но, с другой стороны, есть и правдивые моменты, факты, которые можно проверить. И все это — преступления: мертвый мальчик, пропавший мальчик, пропавший полицейский. Может, я сделаю нам обоим одолжение и притворюсь, что этого разговора не было? Не уверен, что хочу дослушать эту историю до конца.
Блондстоун открыл дверь белого «шевроле–кавалера» и нырнул внутрь.
— Подождите!
Обежав вокруг машины, я осторожно постучал ладонью по стеклу двери. Арни промедлил, затем протянул руку и открыл дверь с моей стороны. Я заглянул в салон.
— Можно я сяду?
Журналист снова замешкался; с одной стороны, он, очевидно, хотел поскорее покончить со всем этим, с другой — не знал, как от меня избавиться. Может, он боялся, что я опасный псих, что нападу, как только он отвернется. Арни сгреб кучу блокнотов и папок с пассажирского сиденья, а я залез в салон, сел и пристроил ноги среди валявшегося на полу звукозаписывающего оборудования и кассет.
— Вот, смотрите… — Я вытащил из кармана сложенный лист бумаги и протянув Арни. — Он целый день лежал в кармане штанов, так что слегка помялся и промок, но это не важно. Читайте. Я переписал это из книги доктора Маркони.
Стр 192 Наука и потустороннее
сделав его похожим на банку с маринованными яйцами, которые съела, а потом извергла из себя какая–то горилла.
Странный ритуал проводился в честь некоего божества, имя которого я услышал как «Коддок» (у племени нет письменности). Мне сказали, что каждый член племени носит на себе знак этого божества, и мне удалось наблюдать за церемонией клеймения, которую проходит каждый мальчик, достигший совершеннолетия.
Обнаженного юношу силой уложили на циновку, затем жрец вытащил глиняный горшок, в котором копошились личинки овода. Личинок выложили на спину юноши, придав им форму символа Коддока, и они прогрызли ходы в коже, заглубившись примерно на полдюйма. Мне объяснили, что в соответствии с традицией червяки будут жить в этих теплых, влажных тоннелях в течение семи дней. Если юноша не выдержит и почешет спину, то провалит испытание и сможет пройти его снова только через год.
На седьмой день жрец извлекает личинок, а рану врачуют. На том месте, где черви проели ходы, остаются шрамы, образующие «клеймо» Коддока. Когда жрец показал мне законченный символ, я буквально выронил трубку изо рта.