В финале Джон умрет
Шрифт:
— Так вас и разэтак, гребаные ублюдки…
Может, он думает, что мы — водопроводчики…
Толстяк потопал в нашу сторону. Тени летали вокруг него,обвивались лентой, дрожа на ветру. Глаза водителя стали абсолютно черными, угольно–черными дырами, в которых исчезли зрачки и белки.
Водитель, ковыляющий, словно робот, был уже в нескольких футах от нас. Я еще раз ударил по педали газа, дал задний ход, почувствовал, как задняя часть машины сдвинулась, а потом снова села на прежнее место. Шины жалобно застонали, крутясь по снегу. Рядом с грудью пролетела
Безумные ругательства, приглушенные дверью, его дыхание, затуманивающее стекло. Шины, шуршащие по снегу.
— СУЧЬИ ВЫРОДКИ, В РОТ ВАМ…
Проклятия сменились долгим воплем. Водитель отшатнулся, словно подстреленный; вскинул руку ко лбу, оступился, затем упал на колено и заскрежетал, словно циркулярная пила, режущая листовой металл.
И взорвался.
Конечности полетели во все стороны; кровь залила ветровое стекло. Эми закричала. Голова пролетела по воздуху, упала на дорогу и укатилась с глаз долой. Шины смолкли. Я понял, что снял ногу с педали газа и теперь смотрю на внутренности водителя, от которых поднимается пар.
Тени снова задвигались, поползли по грузовику; твари, напоминающие куски черного войлока, отчетливо выделялись на снегу, залитом лунным светом. Перед нами выросла огромная тень, почти похожая на человека — но без головы и с огромным числом рук. Молли сошла с ума; она лаяла и лаяла, а затем, задыхаясь, стала тонко поскуливать.
Я снова нажал на газ; колеса закрутились, от бамперов отскакивали кусочки льда и земли. Тень двинулась на нас, сливаясь с капотом, проходя сквозь двигатель. Она заходила в машину так, как человек заходит в пруд, чтобы искупаться. Тень протянула руку — руку длиной с человека, затем нырнула под капот. В ту же секунду двигатель умер, фары погасли.
Теперь тени шастали повсюду. Они двигались, то появляясь в лунном свете, то исчезая. Я слышал нервное, прерывистое дыхание Эми. Довольно долго ничего не происходило. Затем девушка что–то пробормотала — но так тихо, что я ничего не разобрал. Я посмотрел на нее.
— Кажется, они нас не видят, — прошептала Эми, наклонившись ко мне.
Сначала я не понял, что она имеет в виду, но потом это ^показалось почти логичным: у теней нет роговиц, зрачков и зрительных нервов. Эти существа ощущали, чувствовали нас, искали, не видя. Я посмотрел вверх: одна из теней сорвалась с места и исчезла в небе. Другая проплыла мимо грузовика, скользнула по логотипу с водопроводчиком и растворилась в темноте.
Я медленно кивнул.
— Здесь, в этом мире, им нет места, — зашептал я. — Они летят вслепую, у них нет глаз, чтобы…
Что–то мягко ударилось в стекло. Эми завизжала.
За окном, в нескольких дюймах от моего лица в воздухе парила оторванная голова водителя на куске позвоночника. Глаза широко раскрыты, век не видно: два шара дергались, разглядывали нас. Эми все еще визжала. Ничего себе легкие у девочки!
— Эми!
Голова уперлась носом в окно, прижала глаз к стеклу, попыталась заглянуть внутрь, раззявив рот. Зубы скрежетали по стеклу.
— Эми, заткни уши!
Она посмотрела на меня и, увидев, что я достаю пистолет, прижала руки к голове. Я начал опускать стекло.
Когда зазор увеличился примерно до шести дюймов, голова, щелкая зубами, решила ворваться в салон. Я впихнул ствол ей в рот и нажал на спусковой крючок.
Гром. Голова исчезла, превратилась в красную дымку, в дождь из осколков костей. Я с уважением посмотрел на пистолет и задумался о том, какие же боеприпасы прислал мне незнакомец. Потом я высунулся из окна и завопил:
— Раньше нужно было выходить из игры…
— Дэвид!
Я обернулся. Тьма окружала нас, сгущалась; за этой живой тенью исчезали облака. Внезапно все стало темно — как в пещере, как в гробу. Я открыл рот, хотел сказать, чтобы Эми бежала, бежала отсюда, чтобы бросила меня — ведь тени пришли не за ней, а за мной, — но не смог издать ни звука.
Я повернул ключ в замке зажигания. Двигатель сделал один оборот, потом заглох. Я попробовал еще раз: двигатель ожил. Я втопил газ в пол: ничего не произошло. Внезапно машина подпрыгнула, пересекла невидимую дорогу и врезалась в сугроб на противоположной стороне улицы. Я дал задний ход, снова нажал на газ. Машина закрутилась, поползла вперед…
Мы помчались по улице — из тьмы в ночь. Руки, сжимавшие руль, дрожали. Стрелка спидометра ползла вправо, колеса плыли — в этот момент машина походила на корабль На воздушной подушке. Эми снова взяла меня за руку; она тяжело дышала, мотала головой из стороны в сторону, пытаясь увидеть все вокруг через эти нелепые картонные очки.
Ночь за окном становилась все темнее; вокруг летали тени, тьма приближалась, распространялась, словно лесной пожар.
И вдруг Эми исчезла. Сиденье опустело.
Я почувствовал себя полным идиотом.
Разумеется, на сиденье никого не было — ведь я приехал один, Эми мы так и не нашли. Дом был пуст, и все знали, что на самом деле она, завернутая в брезент, лежит в моем…
Тьма проглотила меня. Вид, проплывавший за окном, исчез — никаких домов, травы или сугробов. Я будто ехал по дальнему космосу.
Тьма паводком хлынула в машину. Ледяной клинок пронзил мою грудь; холод ядом растекся по телу. Сердце остановилось. Я чувствовал себя так, словно кто–то засунул сильные, холодные пальцы мне под ребра и сжал мои внутренности.
А потом я исчез — из машины, из мира, отовсюду. В голове взорвались тысячи образов — безумные картины, слов- •Но при лихорадке:
…черный мелок в руке; я рисую трех человечков. Один побольше, другой поменьше, с красным облачком на голове…
…я под машиной, под своей старой «хёвдэ». Радом со мной какой–то паренье длинными светлыми волосами. Я держу глушитель, а парень затягивает болты; и я говорю Тодду, что один болт куда–то задевался; Тодд отвечает, что домкрат покосился и ВЫЛЕЗАЙ ВЫЛЕЗАЙ МАШИНА ПАДАЕТ…