В горячих сердцах сохраняя... (сборник)
Шрифт:
— Трое могут проскользнуть и через игольное ушко…
— Трое? А разве не двое?
— Трое. И потом… Знаешь, окружение окружением, но среди нас много неопытных, и мы просто обяза… Что там такое?
Слева послышался какой—то шум, который вскоре перерос в возбужденные крики. Они направились туда.
— Что случилось? Что? — спрашивали они, прокладывая себе дорогу.
— Следы, там следы.
— Они где—то здесь!
— Смотрите, — показал один из бойцов на русло ручья.
— Совсем свежие, черт побери! — Эразмо наклонился, чтобы рассмотреть
— Пошли! — приказал Мендес. — Вперед! Быстрее! Живо!
Люди поспешно направились к горе, которая виднелась за ручьем. Эразмо шел впереди. Он шел, пожирая тропу глазами, раздувая ноздри, стараясь не пропустить след. Вдруг он бросился к лежащей на земле фляжке, поднял ее и подбежал к Мендесу:
— Смотри!
— Ого!
— Быстрее!
— Вперед!
Люди ускоряли шаг, передавая приказ по цепочке. В спешке кто—то налетел на высохший пень. Шум подействовал на колонну ошеломляюще. Люди застыли с поднятыми руками и ногами, словно пригвожденные к месту. Двигались только головы, что не нарушало, однако, впечатления полного покоя. Эразмо нетерпеливо оглядывался по сторонам, будто надеясь таким образом заглушить шум. Все это отняло у отряда какое—то время. Когда тишина восстановилась, Мендес отдал приказ. Поднятые ноги опустились, а жесты обрели законченность. Потом тишину наполнили привычные звуки: шарканье ботинок, хриплое дыхание и сопровождающие всякий приказ распоряжения, возгласы, ругань.
— Быстрее!
У развилки отряд задержался. Мендес и Эразмо опустились на корточки, вокруг них еще несколько человек встали на колени. Остальные стояли чуть поодаль. В пяти метрах от отряда выставили посты.
— …А потом они должны были свернуть на Сагарру, — сказал Мендес тоном, не допускающим сомнений. Он вонзил в землю заостренную палку, которую нес в руке, и хотел было подняться.
— Подожди.
Мендес все же решил встать, но на его колени легли чьи—то ладони, напомнив, что Эразмо собирался что—то сказать. Командир в упор посмотрел на него:
— Что еще?
— Я не думаю, что они пошли через Сагарру.
— Почему?
— Да потому, что это слишком длинный путь. А им надо выйти к берегу как можно быстрее.
— Ну и что? — не сдавался Мендес.
— А то, что, по—моему, они должны идти через Каньитас.
— По равнине?
— По равнине, которая сократит им путь.
— Мы теряем время.
Мендес поднялся, повернулся и зашагал по тропе. Шел он медленно, как будто что—то мешало ему. Он оглянулся — Эразмо все еще сидел на корточках с опущенной головой:
— Я не согласен с тобой, Мендес, не согласен.
— Кто здесь командир?
— Ты, конечно.
— Похоже, ты иногда об этом забываешь.
— Дело не в этом, — возразил Эразмо, не меняя позы, — просто…
— Просто лейтенант Эразмо собаку съел на борьбе с бандитами. Уж он—то никого не упустит…
— А вас, Карменати, никто не спрашивал, — резко оборвал говорившего
— В другой раз подумай, прежде чем сказать такое, — бросил Эразмо, проходя мимо Карменати.
Они с Мендесом отошли в сторону.
— Почему ты считаешь, что они пошли через Каньитас?
— Потому что они спят и видят берег.
— Ты думаешь, они рискнут идти по равнине?
— Рискнут, Мендес, рискнут. Мы на них нагнали страху, а когда эти типы напуганы, они способны на все. В этих местах у контрреволюционеров одно спасение — берег. И путь у них только один — в Штаты. Вот почему они готовы на все, даже идти по равнине.
— Но ведь это нелогично, понимаешь, нелогично.
— Что поделаешь, в мире много нелогичного.
— Ты просто хочешь…
— Ничего я не хочу. Я только считаю, что они пошли через Каньитас.
— Ты меня не убедил.
— Ну хорошо, тогда давай разделимся. Дай мне половину людей, и я пойду через Каньитас.
— Ну что за упрямство, черт возьми!
— Просто я обязан их взять, обязан. Если бы с тобой такое случилось…
— Со мной? Черта с два!
Эразмо опустил голову. Он готов был провалиться сквозь землю.
— Да не убивайся ты так, — примирительно произнес Мендес и положил ему руку на плечо: — Не убивайся, с каждым может случиться подобное.
— Нет, не с каждым, — поморщился Эразмо. — Любой из здешних крестьян так бы не опростоволосился. У них эти ублюдки не выскользнули бы. Если голова на плечах, то ничего похожего не случится. Только с таким кретином, как я, это и могло произойти.
— Ладно… А как твое дело, разбирали уже?
— Нет еще. Пока только лишили звания. — Эразмо вскинул голову: — Ты должен дать мне шанс, Мендес, ты должен дать мне шанс…
— Поставить тебя во главе группы? А если не выйдет, если ты провалишь операцию?
— Тогда расстреляй меня, — сказал Эразмо сухо.
— Ну конечно! Не говори ерунды.
— Ты прав, но по мне уж лучше так, — пробормотал Эразмо.
— Что?
— Да ничего. Ты ведь меня знаешь. Мендес. Неужели ты не понимаешь, как мне тяжко? Слышал, что сказал Карменати?
Мендес ударил себя по ляжке, а затем потер рукою лоб:
— Пятнадцать человек?
— Пятнадцать.
Они вернулись к отряду. Мендес что—то произнес тихим голосом. Потом Эразмо стал называть фамилии, и люди отходили в сторону.
— …Росалес, Хуанчо, Карменати.
— Карменати?
— Карменати.
Мендес пожал плечами.
Группа во главе с Эразмо свернула направо. Оставшиеся глядели им вслед до тех пор, пока они не скрылись за поворотом.
— Странный человек этот Эразмо, — обронил кто—то.
— Просто эти бандиты у него вот где, — пояснил Мендес и провел ребром ладони по горлу.
В конце тропинки показался просвет. У подножия начиналось заросшее сорняками поле, а чуть дальше — плантация сахарного тростника. Изнемогая от усталости, они с трудом добрались до дороги и остановились на мгновение, чтобы осмотреться.