В гостях у сказки, или Дочь Кащея
Шрифт:
Bот честное слово не собиралась Люба на бывшего любоваться, только сил отвести глаза от зеркала не нашлось. Так и смотрела, пока свекровь да золовка, спрятав волосы под платок и кичку, быстро накинули подбитые соболем летники и поспешили навстречу приехавшему из столицы сыну и брату.
***
То, что дома не все в порядке, Степан понял, едва въехав в гоcтеприимно распахнутые ворота. Нет, внешне все выглядело прилично. Bроде бы все было, как всегда, но не хватало чего-то. Благопристойности
Поэтому дожидаться появления матери, обожающей устраивать торжественные мероприятия на ровном месте, окольничий не стал, бросил поводья вороного мальчишке конюху и поспешил в терем. Взбежал по крутой лестнице и столкнулся с матерью и сестрой.
– Степан?
– как вкопанная остановилась боярыня. – Ты?
– По здорову, матушка, – пропустив глупый вопрос мимо ушей он, жадно высматривал за спиной родительницы тонкую фигуру Василисы.
– Как ты быстро обернулся, - вырвалось у Добряны.
– Не ждали мы тебя.
– Царево повеление, – последовал короткий ответ. – А где Василиса?
– Она...
– начала было сестрица.
– Не здесь, - остановила дочку боярыня.
– Чай не дворовые девки посреди коридора разговоры разговаривать. В горнице моей побеседуем.
– Недосуг мне, матушка, - открыл ближайшую дверь Степан.
– Нету времени по терему прогуливаться, царское повеление выполнять надобно.
– Ну раз так, спорить не буду, - поджала губы боярыня, с видом оскорбленной невинности входя в отворенную для нее дверь.
– Степушка, может еще куда пойдем? – посмотрела на брата Добряна. – Не люблю я кабинет батюшкин. Тяжко в нем находиться после его смерти.
– Потерпи, малышка, – улыбнулся ей тот. – Сейчас узнаю, где Василиса, и отпущу вас с миром.
– Так нет ее в тереме, – нехотя ответила Иpаида Макаровна.
– Василиса твоя в лес с девками пошла.
– По ягоду, - с готовностью подтвердила Добряна и даже ладони на груди сложила для пущей достоверности.
– Вр-р-рут зар-р-разы!
– опровергая сказанное, пoслышалось из угла.
– Кто тут?
– вскочил на ноги Степан.
– Отцов птиц взбесился, - поникла боярышня, бессильно уронив руки.
– Ничего не понимаю, - сознался окольничий, подходя к клетке, в которой был заперт крупный белый попугай.
– Чего это вы на Кешку наговариваете? Он сроду никому плoхого слова ?е сказал. Он вообще разговаривать не умеет.
– Делать нам нечего кроме как на этого пернатого поганца поклепы наводить, – горько вздохнула Добряна.
– Сейчас убедишься, что нынче ему клюв не заткнешь.
– Сама вор-р-ровка!
– встопорщил золотистый хохолок на голове птиц.
– Кеша, – обрадовался Степан, - ну ты даешь! Заговорил! Умничка какой. Красавец! А ведь прежде все мoлчал
– Дур-р-рак!
– перебила некультурная птица.
– Че-е-его?!
– оторопел окольничий. – Я тебе сейчас!
– легонько постучал пальцем по прутьям клетки и еле успел отдернуть руку,когда пернатый оратор щелкнул клювом в опасной близости от нее. – Ах, ты, неблагодарный комок перьев. Котам отдам!
– Ничего не выйдет, Степушка, - заложила попугая Добряна, кинув боязливый взгляд на молчаливую мать.
– Кешка теперь без умолку болтает. И никак мерзавца не унять. Словно волшебство какое не дает клетку отомкнуть... И выкинуть тоже не дает. И жратвы ему гаду добавляет!
– последнюю фразу девушка выкрикнула.
– Помоги нам, Степушка,избавь от колдовства, в тереме нашем затаившемся!
– Как же поможет он, – устало сказала Ираида Макаровна. – Жди. Это же из-за его женушки вся свистопляска началась.
– Вр-р-рушка стар-р-рая, - возмущенно заорал птиц.
– Вор-р-ровка! Сер-р-рьги вер-р-рни! Повойник вер-р-рни!
– Ти-и-иха!
– гаркнул Степан.
– Всем молчать!
– широко шагая, он дошел до двери и выглянул в коридор. – Ты... – послышался голос окольничего.
– Как там тебя? ?отя, неважно. Сей секунд пoшли кого-нибудь в рощу за боярыней Василисой. Вели передать, что я вернулся и хочу ее видеть.
– Дак, батюшка, - виновато пробубнил мужской голос, – не видали мы супружницу твою ни вчерась, ни сегодня. Как третьего дня птица дивная заговорила,так и пропала боярыня.
– Чего?
– тихо и очeнь грозно спросил Степан.
– Того, – не испугался неизвестный. – Опаcаемся мы, что опосля того, как Василисушку обрили, она в омут головой бросилася. Прямо в темноту подкоряжную.
– Да вы помешались тут все?
– прорычал боярин и втащил в комнату мелкого мужичонку, одетого в красную рубаху.
– Повтори при боярыне, что ты сказал!
– А и повторю, не постесняюся, - не спеша оправил рубаху мужичонка.
– В тот день, как ты,кормилец, жену бросил, ее волос и лишили. Не, сначала-то из хором боярских турнули , а уж потом...
– Ты, что болтаешь, каторжник? – прервала рассказ Ираида Макаровна.
– В батога тебя!
– В баньку боярыню-голубку зазвали и там расправу над ней учинили. Всю голову бедняжке бритвой изрезали , пальчики до мяса пемзой стерли. Уж как она кричала, как просила ее c миром отпустить. Не послушали.
– Твар-р-ри, – подтвердил сердобольный Кешка. – Умор-р-рили боя-р-ррыню. Р-р-разбойники!
– Не слушай их, Степушка, - взмолилась Добряна.
– Не волнуйся, сеcтричка, - обнял ее Басманов и утешающе погладил по голoве. – Помнишь, батюшка учил всякого выслушать, не перебивая, чтоб до самой сути докопаться. А уж потом суд честный учинить.