В ходе ожесточенных боев
Шрифт:
Художник хмыкнул.
— Все мы — смертны, Виталя. Чему быть того не миновать. Назад у меня пути нет, и не будет.
— Ладно, стреляйте друг в дружку, хоть всех перебейте. Только ты, Леха держись подальше от этого. А я попробую быть маленькой Швейцарией. Правда, Горюнов будет от меня требовать активных действий по розыску тебя и твоих друзей. Есть сведения, что вас хотят закрыть в ИВС. Подбросят вам ствол со спиленными номерами или наркоту в носок запихают. Это в лучшем варианте. А в худшем, вас попросту могут убить при аресте: при сопротивлении сотрудникам милиции при задержании или при попытке к бегству.
— Чтоб мы друзьями остались, несмотря ни на что!.. А помнишь, Виталя, наш поход на Селиваниху. Как ты с мотоцикла навернулся?..
Хвойник сотрясался от дружного хохота пьяных лыжников.
Художник и Северянин жили на осадном положении. Меняли явки, адреса, пароли. Словно большевики-подпольщики. Кот с семьей тоже шифровался. Где-то в деревенском храме у знакомого батюшки. Художник с Катей только перезванивался, но не встречался. Встречаться с ней — значит подвергать ее опасности.
Остатки группировки рассредоточились по своим «берлогам» и «лежбищам». Они ждали своего часа.
Обстановка в городе оставалась тяжелой. Борман, Магомет, а также цыганский барон Яшка дербанили вотчину Ника. Разделывали ее словно курицу. «Окорока» — лакомые кусочки в виде торговых центров — Борману. «Крылышки» — коммерческие киоски — Магомету. Яшке — «шейка»: лоточники у автовокзала. Они предлагали коммерсантам новый пересмотр договора о «крыше». Те не знали, что делать. Участились случаи избиения коммерсантов и их шантажа. Борман наехал на Ерему и попросил его передать ему клуб «Кендо». Ресторан «Тагарский» стал платить дань Борману. В других городах, местные бригады, осмелев, тоже подминали потихоньку бывшие владения Ника. Финансовый поток никоновцев все иссякал и иссякал, превращаясь в тонкий ручеек.
Руководство никоновской группировки жаждали денег и оружия.
И вот, наконец, долгожданная весть пришла. Позвонил Ферзь и сообщил, что из Красноярска выехал «КамАЗ» с видеотехникой. Прибудет он в два часа ночи. Сопровождают грузовик красноярские менты и ребята Ферзя. В нескольких коробках находится оружие и боеприпасы. А в одной с надписью «IBM» едут наличные деньги на оперативные расходы. Еще один транш «деревянных» перевели в коммерческий банк «Абакан».
Художник, Северянин и еще двое бойцов решили съездить за деньгами в банковское учреждение. Финансы группировке нужны были позарез.
И тут еще Художнику подфартило. Как говорится, если везет, то во всем. У банка он случайно встретил Риту.
Та ни чуть не изменилась с той поры, когда они виделись в последний раз. Только похорошела, расцвела. Наверно хорошего спонсора прибрала к рукам. Теперь, видимо, спит вволю, ест вволю и наверно только полезную пищу: овощи, фрукты там всякие, йогурты, орехи, рыбу… Квартиру ей тоже снимают. Дорогие вещи, косметику, парфюмерию покупают. Голова не болит об будущем. Секса ей тоже хватает. Поэтому нет на лице у нее не угрей, не прыщей, тело ухоженное, тренированное, налитое, кожа атласная, чистая. Благоухает просто потрясающе. Здоровая на все сто, раскованная, психически уравновешенная и обаятельная
Маргарита, увидев Рудакова, искренне обрадовалась.
— Приветик, Леша! Сколько лет, сколько зим! Давно тебя не видела.
— Да, дела все проклятые. Кручусь как белка в колесе. А ты как сама?
— Папу сократили на заводе — денег стало мало. Я перевелась на заочное обучение. Работаю в данное время в санатории «Кедр». Там директор — мой хороший знакомый. У меня хорошая должность. Я теперь администратор.
— Значит, спишь теперь с нужными для него людьми из края?..
— Не сплю, а выполняю свои должностные обязанности. Между прочим, он платит мне хорошо.
— И кто на очереди?
— Бормана знаешь? Нашего крутого бандита. Он — авторитет или вор в законе, я не знаю. Скоро он будет у нас день рождения справлять. Директор хочет, чтобы я с ним потусовалась.
— Что?..
Художник замер, не веря в удачу!
Не может быть!
Борман сам идет к ним в руки! Алексей постарался скрыть внезапно охватившее его волнение. Выдержав паузу, он придал голосу спокойный тон.
— Борман? Краем уха слышал, но кто это, я не знаю. И когда он собирается к вам?
— Двадцать пятого…
Вот и тебе и дата для покушения. И дата для надгробья отморозка.
— Ритуль, хочешь неплохо заработать?
— Кто не хочет.
— У тебя все будет, детка. Только железное условие. Ты меня не видела. И ни о чем мы с тобой не базарили. Смотри, не дай бог, ты протянешь язык о нашем разговоре! Это может стоить тебе жизни.
— Хорошо, буду молчать.
Рудаков достал портмоне и протянул ей сто долларов. Она удивилась и взяла.
— Это аванс. Держись со мной на связи. И сообщишь мне, приедет ли вам Борман все-таки или нет. За это получишь еще столько же.
— Идет. Буду нема как рыба. Потрахаться не хочешь? По старой дружбе?
— В следующий раз. Когда утрясу все свои дела.
— Ловлю на слове!..
Художник тут же встретился с Северянином, чтобы обсудить важное известие. В избушке прошлого века, в Старой части. В подполье дома они даже оборудовали подобие бункера. Там хранилось оружие, консервы, одежда, паспорта и театральный грим. На всякий случай. Художник и Северянин вели себя так, словно они большевики на явочной квартире. Когда-то в их городе сто лет назад так же собирался ссыльные демократы во главе с Ульяновым. Они тоже были вне закона. И враг их был силен. Но они мечтали, что их день придет. И что на их улице будет праздник. Северянин и Художник тоже мечтали о лучшем дне.
— Может это ловушка? — засомневался Северянин, выслушав рассказ Рудакова о его встрече с Ритой.
— Не думаю. Источник надежный. И незаинтересованный. Она точно не знает наших раскладов.
— Будем разрабатывать операцию. Завтра поедем инкогнито по трассе, что ведет к санаторию, и наметим место засады. Мочить его будем, падлу!
— Век воли не видать!
…Ночью, на никоновскую базу у Кызыкуля, прибыл долгожданный «КамАЗ». Там его ждали Художник, Северянин, Амбразура, Баум и еще человек семнадцать самых надежных и самых толковых членов группировки. Гостей из Красноярска отвезли сразу в ведомственный санаторий. Там их сытно накормили, напоили и спать положили. Для согрева положили рядом с ними страстных «кошечек»- минусинок.