В исключительных обстоятельствах
Шрифт:
Как рядовые «кучеры» [3] , соседские парнишки ушли на поселенку, отсидев всего лишь полсрока, а «разбойнику» Яну, сидевшему звонком, оставили заветный адресок и заверения в братской, до гроба, дружбе.
Используя свой немалый авторитет среди мелкой шушеры, Ян ловко уходил от серьёзной работы и вышел из колонии таким же, ка¬ким вошёл в неё, — без профессии. Он освободился уже зрелым муж¬чиной, которому положено что-то уметь и что-то иметь, чтобы прокормить себя и семью, ежели таковая на него свалится.
3
Кучер —
А что он умел вообще?
После школы держался на поверхности около спорта: состоял, ездил, выступал. Числился и пользовался. Числился фрезеровщиком высокого разряда и пользовался зарплатой, вниманием, подпитками и поблажками как фрезеровщик высокого разряда за то, что Бог дал силушки поболе, чем другим.
Когда его время истекло и всё это рухнуло в одночасье, остава¬лось или спуститься с Олимпа в подмастерья, или, если придётся за¬греметь, то в звании!
Ян выбрал второе и начал с фарцовки. Заплатил тёмным продавцам только один раз. Второй — ре¬шил, что хватит за глаза и половины. А когда, отобрав товар, те вы¬бросили продавца на полном ходу из машины под ноги милиционе¬рам, — вышла ему чистая сто сорок шестая статья...
Вдобавок ко всем несчастьям, при обыске у Яна обнаружили заготовленные для продажи паки [4] травы: а это уже прицепом — двести двадцать четвёртая!
И вот Ян вышел из колонии: ни профессии, ни желания работать не появилось, а жить было надо.
Ян нашёл старого дружка по кличке Бульдозер, и тот взял его в долю по старой памяти. У Бульдозера был старенький ноль первый «жигулёнок», и он честно и потихоньку крутился на нём между моря¬ками загранплавания и толкучками.
4
Пак — упаковка чего-нибудь с обманом (жарг.).
Ян привнёс в их дело свой размах и проверенные методы. За ме¬сяц, почти не вылезая из машины, они раскрутили при минимальных затратах стольких моряков и фарцовщиков, что через месяц уже вы¬ехали из края, имея в багажнике сотни траузеров-джинсов, сингапур¬ских часов, очков-фильтров «Колор» и тысячи заклёпок.
А выехали они по тому самому адресочку к парнишкам-соседям, потому что о сбыте такого количества товара в родном краю ими, мечеными, не могло быть и речи.
Под залог за один кусок Бульдозер взял у хороших людей в доро¬гу пушку, хотя Ян и гарантировал братание с парнишками на одной глотушке.
И они отправились «навести края» — сбыть весь товар оптом — в соседний край в добром здравии и отличном настроении!
Соседи обрадовались встрече, увезли на дачу, приняли по-царски. Когда узнали в тёмном уголке о цели визита, переглянулись:
– Помыли маримана? Ладно, давайте товар. Фиалки нюхать (деньги получать) будете — завтра.
До сих пор Ян не мог понять, каким образом соседям
Очнулись дорогие гости у придорожного столба, надпись на коем извещала, что приграничный Бикин остался позади и они уже на сво¬ей территории...
Дома-то дома, но в каком они были виде! Так избиты железными трубами, что ни идти, ни тем более ехать — «жигулёнок» догорал в придорожном кювете — они не могли.
Поганое настроение «гостей», кроме побоев и полыхающего синим полымем «жигулёнка», усугубилось и тем, что, придя в себя, они перво-наперво обнаружили, что стоящие над ними дяди облачены в милицейскую форму. Их вызвали, как и «скорую», сердобольные автозеваки.
И это был единственный в жизни Яна случай, вызвавший у него неподдельную радость от исчезновения товара, денег и... страшно по¬думать — пушки.
Правда, эти фраера сунули в карман Яну записку, но милиции она ни о чём не говорила. Там было накарябано: «Библия. Заповедь де¬сятая. Не пожелай дома ближняго твоего, ни села его, ни раба его, ни осла его...» И так далее, всякая галиматья, но Ян понял, что допу¬стил большую оплошность. Парнишки были «в законе», а он предложил им сработать за «шестёрок»... Спасибо им, волчарам, за подлянку, ещё встретимся...
Ближе к полуночи к дому подъехала машина, и в дверь постуча¬ли. Стучать на половину Яна мог или свой человек, или милиция: иногда его проверял участковый, третьего не дано. Ян пошёл открывать и как всегда спросил: «Кто?»
Сергей, возбуждённый откровенным рассказом Яна, ворочался на продавленной, как люлька, панцирной сетке, не в силах уснуть. Заслы¬шав стук, он напрягся, вслушиваясь.
– Кто? — спросил Ян.
– Свои! — тихо ответили за дверью.
– Подпишись! — потребовал Ян.
– Да Бес я. И Капа в тачке, — ответили нетерпеливо за дверью. Ян открыл, разом шикнув пришельцу, что не один, мол, чтобы тот не базарил в коридоре о делах. Не зажигая света, он повёл гостя в свою комнату. Сергей приник к двери и слушал их разговор, для него совсем не понятный. Однако концовка его насторожила — похоже на то, что речь пошла о нём:
– Зачем этот фраерок? Делом повязать? — спросил Бес.
– Ни в коем разе. Он — для понта, на случай завала: если на вилы сядет — пометёт пургу, что весь балаган — соседский, сечёшь масть? А потому при нём пишитесь чужими кликухами, менты эти кли¬кухи хорошо знают, — наставлял Ян.
– Вы чего тут с Хряком, совсем ссучились? —Бес не верил сво¬им ушам. Он знал, что за такие дела можно «выпрыгнуть» — попасть в разряд особо презираемых.
Понизив голос, Ян долго увещевал Беса, а закончил разговор словами:
– Подляна на подляну... И учти: не будешь думать, будешь —дурак, но — живой дурак. И — не зэк. Значит, ты — «Москвич», а Капа будет «Ким», и поезжайте. Волчата у Кота имеются занятные!
– Ладно. Буди своего отмазчика. — Они задвигали стульями, направляясь к Сергею.