В канкане по Каннам
Шрифт:
— У меня есть несколько идей, которыми я мог бы с тобой поделиться, — добавил Крайтон, чтобы немного подбодрить ее. — Заходи завтра, и мы все обсудим. А сейчас, — улыбнулся он и достал новую бутылку ликера, — хочешь рюмочку в честь твоего появления на борту?
Глава 16
В приподнятом настроении после пары рюмок ликера Кейт вышла из редакции «Газетт» на залитую солнцем улицу Миди. Наконец-то жизнь начала налаживаться: на вечер было назначено
— Мадемуазель! — раздался голос за спиной у Кейт, и она подпрыгнула от неожиданности.
Графиня была пугающе хороша в узком черном костюме с черными с золотым ободком пуговицами. Элегантный красный шарф из шелка отлично подходил к ее алым губам и красному лаку на ногтях. Она была в туфлях на высоких каблуках, густые седые волосы, как всегда, уложены в пучок. Вот только перекошенное лицо нельзя было назвать идеальным.
— На минутку, пожалуйста, — позвала она и поманила Кейт к себе.
Та засомневалась. У нее были дела и поважнее, чем исполнять все прихоти заносчивых иностранцев. Кроме того, как близко они будут общаться? Ведь Крайтон так настойчиво угощал ее выпивкой, что она, наверное, вся пропиталась запахом анисового ликера.
— Я приглашаю тебя выпить со мной кофе, — сказала графиня и пронзительно взглянула на Кейт единственным глазом.
Кейт сначала хотела отказаться, но потом уступила. Какого черта! Кофе не только поможет ей протрезветь, но и даст возможность получше рассмотреть этот таинственный дом с закрытыми ставнями. Кроме того, графини не так уж часто приглашают ее пообщаться. Об этом тоже можно будет написать бабушке.
Графиня, величаво кивнув группе пожилых дам, направилась через площадь — ее высокие каблуки стучали по булыжникам, и Кейт последовала за ней. Несмотря на возраст, ноги у этой женщины были идеальной формы — гораздо лучше, чем когда-либо будут у Кейт. Девушка размышляла, с какой целью ее пригласили. Скорее всего, у старухи что-нибудь выпало из сумки, когда она поднимала ее.
Графиня поднялась по ступеням, достала огромный ключ, открыла дверь и жестом пригласила Кейт войти.
Дом оказался совсем не таким, как предполагала Кейт, глядя на его богато украшенный фасад. Она рассчитывала увидеть вытертые за века каменные плиты на полу, а над ними — низкий балочный потолок с поблекшими остатками средневековой росписи. Она представляла себе старые камины, украшенные сверху гербами, вырезанными из камня, и по обеим сторонам от них — кресла, обитые истлевшим дамастовым полотном. Но вместо этого взгляду Кейт предстали белые стены. Легкое фиолетовое свечение придавало внутреннему пространству некоторое сходство с храмом.
Из центра холла вверх вела лестница, но совсем не такая, как можно было ожидать. Вместо деревянной, потемневшей от времени и украшенной резьбой лестницы семнадцатого века вверх уходила спираль из зеленого стекла, похожая на огромное сверло. А на самом верху виднелась стеклянная крыша ярко-синего цвета, на которой резвились и размахивали крыльями красные птицы. Теперь Кейт поняла, откуда струился фиолетовый свет.
— Марк Шагал… — Графиня показала пальцем наверх. — Слышала о нем?
Кейт кивнула, смутно припоминая изображение собак, женихов, невест и коз, летающих в небе над Парижем.
— Он не только писал картины, но и делал витражи. Когда-то мы дружили. Ты заметила остальную мою коллекцию?
Только в этот момент Кейт обратила внимание на картины. Размытое пятно, которое она видела где-то сбоку, разделилось приблизительно на десять полотен, сиявших под специальным освещением, словно драгоценные камни на фоне белых стен. Кейт подошла поближе, чтобы лучше разглядеть их.
Это была современная живопись: женские портреты, большие и маленькие, в разных рамах — судя по всему, работы нескольких художников. Один из них — девушка с красными губами, завитыми желтыми волосами и в ярко-зеленом платье — был выполнен в стиле, который Кейт сразу же узнала.
— Как у Энди Уорхола, — заметила она.
— А это он и есть.
Другая картина — сплошные точки, «облачка» с текстом и яркие цвета — очень напоминала работы в стиле поп-арт пятидесятых годов.
— Рой Лихтенштейн, естественно, — сказала графиня. — А рядом с ней работа Мари Лорансен.
Кейт принялась рассматривать картину — потрясающий портрет. У изображенной на нем женщины было плоское невыразительное лицо, светлые волосы и черные-черные глаза.
— Она очень мила. Кто, вы сказали, ее написал?
Почувствовав запах дыма, Кейт обернулась и увидела, что старуха затягивается сигаретой так, словно от этого зависит ее жизнь. Похоже, в Сен-Жан все злоупотребляют курением.
— Мари Лорансен была подругой Пикассо. Он жил недалеко от Сен-Жан. Знаешь, вверх по побережью, в Жуан-ле-Пен. Это очень известное место. Все знаменитые художники — Ренуар, Леже, Матисс — работали в тех краях.
Кейт кивнула. Этот список был ей уже знаком.
— Выпьем кофе в гостиной, — объявила графиня.
Кейт поднялась за хозяйкой по лестнице, ее шлепанцы скользили по стеклу.
Гостиная, в которую они вошли, оказалась размером со спортивный зал. И, как и в спортивном зале, там был светлый деревянный пол. Кейт заметила два камина минималистичного дизайна — обычные черные прямоугольники в тонких хромированных рамах, вмонтированные в противоположные стены.
Из мебели здесь была лишь пара черных кожаных диванов — они стояли в центре комнаты, спинками друг к другу, как принято в картинных галереях!
— Я не открываю жалюзи, — худая рука графини показала на плотно закрытые окна, — чтобы сохранить картины.
Но не только диваны делали эту комнату похожей на картинную галерею. Все стены занимали картины: в рамах и без, портреты и пейзажи, изображения животных, натюрморты, абстракция и образная живопись, красочные и одноцветные — все они были подсвечены лампами, вмонтированными в белый потолок, и соперничали, притягивая к себе взгляды. У Кейт даже голова заболела от яркого света и обилия красок. Ей очень хотелось обещанного кофе, но, похоже, графиня о нем забыла. Она быстро обходила комнату и, показывая на картины, называла имена художников. Список привел Кейт в замешательство.