В канкане по Каннам
Шрифт:
— Бонжур, Николь, — хрипло ответил он.
— Я смотрю, благодаря этим двум англичанкам бизнес просто процветает! — Она насмешливо взглянула на девушек.
Тролль пожал плечами. Селия, стоявшая за спиной у Кейт, пришла в ярость.
— Сука! — прошипела она.
Как подобает любой уважающей себя femme fatale [29] Николь сопровождали две девушки — они были ниже ее ростом, полнее и требовались только для того, чтобы оттенять ее красоту. И сейчас она остановилась и прошептала им что-то, прикрыв рот загорелой ладонью.
29
роковой женщине (фр.).
— В чем ее проблема? — недовольно пробормотала Селия.
— Кто знает… — Кейт подумала, что с их проблемами все равно ничто не сравнится.
Теперь уже стало ясно, что, несмотря на все их старания и стремления, ресторан в отеле «Де тур» за одну ночь изменить невозможно. Чтобы развернуть этот танкер, потребуется нечто большее, чем несколько скатертей в клетку. Им нужны клиенты, а сейчас — чего уж скрывать — все стулья были пусты. И, похоже, уже ничего не изменится.
В конце вечера под бесстрастными взглядами Валлонвертов грустные девушки собирали чистые скатерти и неиспользованные салфетки. Вечер прошел неудачно. После скандинавов за одним из столиков расположилась пара туристов из Германии, но, едва заметив приближавшегося к ним Тролля, они встали и ушли. И потом интерес к еде проявляли лишь комары, и Кейт приходилось постоянно шлепать себя по ногам. Для этих кровососущих насекомых ее светлая северная кожа наверняка была равноценна лучшей фуа-гра. Или овощному супу с базиликом — поэтическому творению повара, которое сейчас пропадало на кухне.
— Нужно время, чтобы о нас начали говорить, — сказала Селия с притворным энтузиазмом, складывая чистые приборы назад в хлебницу. Но Кейт подозревала, что слухи уже начали распространяться. Только не те, которые им были нужны.
— Добрый вечер.
Девушки подняли глаза в ожидании — неужели посетитель? Даже если им придется отказать ему, потому что уже поздно, — это все равно будет положительный результат. Но они увидели лишь хозяина кафе «Де ла пляс». Неторопливо приблизившись к ним, он сочувственно поинтересовался, помогли ли скатерти привлечь больше клиентов.
— Только его нам не хватало, — пробормотала Селия.
— Интерес проявили многие, — громко сообщила Кейт, решительно бросившись на защиту кафе.
— Ах интерес! — злорадствовал хозяин кафе, ковыряя зубочисткой в зубах. — Но это все-таки не клиенты, согласитесь. Между нами говоря, я считаю наиболее полезным тот интерес, который увеличивает мой счет в банке. Спокойной ночи, девушки!
Ворота «Ле Жардин де ла Лаванд» со скрипом распахнулись. Перед Кейт простиралась улица, по обе стороны которой возвышалась высокая живая изгородь, похожая на ту рыхлую субстанцию, в которую члены женской ассоциации Слэкмаклетуэйта, посещавшие курсы по флористике, втыкали гвоздики и хризантемы. «Оазис» — так она называлась. Бабушка удивлялась, почему известные рок-музыканты решили дать своей группе такое же название, но в целом одобряла их выбор. «Возможно, им нравится составлять цветочные композиции, — предположила она. — Должно быть, это очень милые и обходительные молодые люди».
На месте этих изгородей в поселке Хардстоуна росли кипарисы. Погода тоже резко отличалась от английской — сияющее солнце на голубом небе вместо холода и серости. Но во всем остальном, судя по рекламным плакатам, вывешенным за забором, «Ле Жардин де Лавабо» был очень похож на Слэк-Палисэйдс. Дома здесь, как и в Англии, были построены из дешевых материалов и выглядели нелепо. Кирпичные подъездные дорожки, слишком большие окна, огромные гаражи, в которых можно было разместить катамараны, крыши без единой трубы, покрытые отвратительной серой черепицей, и масса флюгеров и каретных фонарей под старину. А еще ужасный едкий запах, накрывший поселок словно покрывалом, — настолько сильный, что у Кейт начали слезиться глаза.
Ей поначалу казалось, что от своего английского собрата этот поселок отличается лишь одним — на лужайках здесь не было видно зияющих провалов. Но, пройдя вперед по центральной улице, от которой под острыми, по-армейски выверенными углами расходились подъездные дорожки, она заметила несколько больших глубоких ям. В темноте на дне виднелись какие-то трубы. Судя по всему, проблемы с канализацией пытались когда-то решить, но безрезультатно. Кейт потрясло, что здесь, как и в Слэк-Палисэйдс, поруганная земля смогла отомстить за себя.
Она направилась дальше, испуганно озираясь по сторонам — не появится ли Марти Сен-Пьер. Но этого страшного толстого дельца нигде не было видно. Впрочем, здесь вообще никого не было. Как и предупреждал Крайтон, поселок пустовал.
Следуя логике Слэк-Палисэйдс, Кейт решила, что самый большой и некрасивый дом с огромным гаражом — именно тот, который она ищет.
Дверь открыла раздраженная маленькая филиппинка в переднике.
— Ты девушка! — с осуждением произнесла она.
— Правильно, — согласилась Кейт.
— Мадам Сен-Пьер ждет мужчина.
— Мужчину? — Об интервью с Мэнди договаривался Крайтон. Может быть, на него что-то нашло и он сказал, что придет сам.
— Мужчина украшать дом! Дизайнер!
— Я пришла, чтобы взять интервью. Я не занимаюсь дизайном! — Похоже, это какое-то недоразумение.
— Мадам Сен-Пьер… в саду, в развалинах! — прокричала филиппинка, махнув рукой налево от дома, и с грохотом захлопнула дверь.
Развалины? Кейт сомневалась, правильно ли она расслышала. Может быть, где-то там есть летний дом, где Мэнди делают массаж, или она занимается тем, чем обычно заняты жены застройщиков в течение дня.
Она направилась в ту сторону, куда показала служанка. Прошла через патио с бетонным полом, заставленное белой пластиковой мебелью, мимо бассейна с ярко-голубым дном и большой глиняной печи, чье выпуклое основание и высокая труба делали ее очень похожей на огромный пенис. Вокруг не было никаких признаков жизни, лишь большой желтый аэратор, напоминавший осьминога, двигался вверх-вниз по бассейну и работал разбрызгиватель воды — быстро вращаясь, он выбрасывал тонкие струи. Кейт почувствовала себя очень неуютно.