В канун Рождества
Шрифт:
— Какое мрачное жилище, — заметила Кэрри.
— Все кажется мрачным, когда нет следов жизни.
Они медленно продвигались вперед, давя колесами льдинки. Дорога словно запнулась, а потом самым очаровательным образом неожиданно повернула. Опять поворот, и перед ними оказался коттедж Розы Миллер, совсем не похожий на дом майора Билликлифа: ухоженный, приветливый, с тюлевыми шторами в окнах и жизнерадостно кудахтающими курами, которые деловито сновали по маленькому дворику. Роза топила печь, и в воздухе пахло торфяным дымком.
Сэм и Кэрри медленно проехали мимо фермы и заднего двора,
— Хорошо, что мы не взяли с собой Горацио, — сказала Кэрри, — а то бы у него случился разрыв сердца.
Снова открылся вид на море и поля, сбегающие вниз, к водам залива. Деревья стали гуще, показался еще один коттедж, затем северная сторона стены, огораживающей сад, и красивый каменный дом, к которому вели железные кованые ворота. Позади виднелся большой деревянный сарай, предназначенный для трактора. Двери сарая были широко распахнуты, а рядом стоял забрызганный грязью «лендровер». Сэм подъехал поближе, и они вылезли из машины. Одновременно из сарая появился молодой человек со старой собакой — Лабрадором желтоватой масти. Молодой человек был облачен в рабочую куртку, на ногах — резиновые сапоги. Перед носом торчала антенна рации.
— Чарли Миллер?
— Он самый. Эй, Брэнди, не прыгай на леди. Глупая невоспитанная старуха. Не умеешь вести себя прилично.
— Ничего страшного, — улыбнулась Кэрри.
— Ну да, следы грязных лап на куртке вам вряд ли понравятся. — И Чарли обратился к Сэму: — Вы будете Сэм Ховард?
— Да, а это Кэрри Саттон.
— Приятно познакомиться.
Чарли и Кэрри обменялись рукопожатием.
— Оскар мне уже звонил. Вы приехали за елкой. Она в сарае, идите за мной.
В сарае громоздились штабеля деревянных поддонов для картошки, куча распиленных бревен, несколько ящиков для фруктов, сетчатые мешки с турнепсом. Здесь приятно пахло землей, опилками и машинным маслом. Елка стояла, прислоненная к старому трактору.
— Оскар сказал, что дерево должно быть не выше шести футов, так что я выбрал вот эту. Она хорошей формы и все ветки целые.
— Прекрасная елка.
— По два фунта за фут. Всего двенадцать. У вас есть для нее подставка?
— Вот не знаю. Оскар ничего не сказал.
— Могу предложить вот эту, — и Чарли вытащил из угла грубую деревянную крестовину, сбитую большими железными гвоздями. — Их делает один подросток, фермерский сын, и продает по два с половиной фунта за штуку.
Сэм недоверчиво оглядел крестовину.
— А она выдержит?
— Да-да, все будет в порядке.
— Ладно.
Чарли поставил крестовину рядом с елкой.
— Итого вы должны четырнадцать с половиной. — Чарли был явно не из стеснительных продавцов.
Сэм порылся в кошельке, вытащил пятнадцать фунтов.
— Пусть фермерский сын сдачу оставит себе. Он заслужил ее своей предприимчивостью.
— Я ему передам. — Банкноты перекочевали в карман Чарли. — Погрузить вам елку?
— Это было бы очень любезно с вашей стороны. Я откину заднее сиденье, так что места хватит.
— Без проблем.
Тут голос подала Кэрри:
— Чарли, как вы думаете,
— Гостиница закрыта, а в парке можете гулять сколько угодно. Правда, сейчас там смотреть особенно не на что.
— Неважно. Где лучше пройти?
— Вернитесь обратно и у дома майора Билликлифа поверните налево. По той дороге пройдете в парк и к особняку. Там есть тропинка между деревьями, она идет к самой воде, а потом опять сюда подниметесь, вдоль берега. Пока вы гуляете, я упакую елку и погружу ее в машину. Если меня не будет, когда вы вернетесь, значит, я ушел обедать.
— Спасибо.
— Хорошей прогулки.
И они отправились гулять, скользя по обледенелым дорожкам, вдыхая морозный, сладкий, как охлажденное вино, воздух, а солнце пригревало им спину и с верхних веток к ногам падал подтаявший снег. На фоне сияющего голубого неба голые ветки деревьев походили на черное кружево. Сэм и Кэрри прошли мимо фермы и домика егеря, мимо калитки в сад у восхитительного коттеджа Розы Миллер.
— В таком месте, — сказала Кэрри, — можно остаться навсегда.
Дойдя до пустого дома майора Билликлифа, они сошли с большой дороги и повернули на тропинку, ведущую к особняку. Идти было трудно, глубокий снег лежал здесь нетронутой целиной.
— Какое, должно быть, это было богатое имение, с коттеджами, фермой, садом и всем прочим, — заметила Кэрри. — Интересно, откуда у его первых хозяев были деньги на все это?
— Наверное, они разбогатели за счет промышленного производства. Кораблестроения, сталеплавильных заводов и так далее. Или заработали на торговых связях с Востоком. Морские перевозки, чай, тиковое дерево… Не знаю. Надо будет расспросить Оскара.
— Но у самого Оскара, по-видимому, нет ничего.
— Да, похоже.
— Что же случилось? Куда все подевалось? Я имею в виду деньги?
— То, что случается повсеместно и всегда. Старики умерли, налоги на наследство были чрезвычайно высоки. Прожиточный уровень сильно вырос. А после войны вообще все изменилось, начался постепенный упадок. К тому же, наследниками нередко становились люди вроде Хьюи Маклеллана. Он промотал остаток капитала и вынужден был продать имение. На юге Англии все эти угодья разделили бы на крошечные участки и понастроили миленьких домиков, а здесь хотя бы дом почти сохранил первоначальный вид.
— А почему его не унаследовал Оскар? Из него вышел бы замечательный хозяин.
— Видимо, Хьюи был сыном старшего брата. Жаль, что все досталось ему.
— Но как это несправедливо, правда?
— Кэрри, жизнь вообще несправедлива.
— Мне жалко Оскара. Он заслуживает лучшей доли. И он, и Элфрида. Они заслужили право иметь собственное жилье и должны жить вместе спокойно, зная, что им не придется его покинуть. Хотела бы я быть богатой. Я бы о них позаботилась. Купила бы им дом по вкусу и устроила бы их там навсегда. Элфрида так надеялась на свою картину. Она была уверена, что владеет настоящим маленьким сокровищем, которое поможет им существовать безбедно и спокойно. Больно было смотреть, как она расстроилась и упала духом. Мне даже стало неловко.