В клетке со зверьём

Леонтьев Лев

как ни старайся глупо над шедевром!..

Всё решено давным-давно за нас,

и ни к чему над пропастью ломанья!..

И будь ты – гений, серость, пидарас, –

вот твой итог: «прощай» и «до свиданья».

Ты преуспел? Швырнул деньгу на Кипр?..

Ну, пусть – в Китай. Всё выглядит убого.

Что

нужно всем? Не взмах твоей руки, –

явленье грешным – нам – посланца Бога.

Хотя и он, посланец, не спасёт –

лишь пропоёт псалмы, нахмурив брови.

А на его явлении урвёт

какой-то скот – деньжищи для надгробья.

Всего лишь навсего

Был твой выход громким выстрелом, яркой вспышкою во мгле.

Я ведь нашу встречу выстрадал за бескрайние семь лет!..

Семь годков с тоскою об руку в ожидании звонка.

Там, где жизнь пуста, как обморок, и, как ниточка, тонка.

Те года… Нет, не напрасные. Неподкупные года.

Не совсем однообразные, не вполне белиберда –

разметали счастье по полю, обезглавили семью…

Ясным взором ты заштопала душу рваную мою.

Я моргнул – сверкнул наколками. Зная: выгляжу ослом.

Завязались взгляды долгие заковыристым узлом.

Вот как хочешь – так распутывай!.. Лишь подумал – вот он, мент! –

Из подъезда вышел спутник твой и распутал нас в момент.

Две секунды был он зрителем – стал судьёй и палачом:

посмотрел в лицо презрительно и слегка задел плечом.

Крут начальник: трепещи, братва! И в любви ему везёт…

Ни на что я не рассчитывал. Просто ожил – вот и всё.

Всего лишь упал

Упал со стены деревянный распятие-крест.

Я крепко повесил лет восемь назад, – буду гадом!..

Ну вот, началось!.. Дьявол – точно – обманет и съест!..

Да ладно, чувак дорогой, – только бредить не надо!..

Присел. И смотрю на него. Ну, а мысли – о том,

что сильным казался себе. На поверку же – слабый.

И мать до сих пор спит под крепким дубовым крестом.

А памятник мраморный ставить старушке пора бы!..

Земное создание – крест. Смерть и траурность бед.

А

мысли при виде него – устремляются в небо!..

И в город, где не был, наверное, тысячу лет.

Где жжёт темнотища ослепшего братика Глеба.

А кто говорил: «Бог не выдаст, а Дьявол – не съест!..»?..

И снова опустятся скорбно и тягостно плечи.

Я знаю, зачем ты упал со стены, славный крест!..

Чтоб снова я думал о тех, кто любим бесконечно.

Слепой – не умерший. Он – искренне ждущий гостей,

чей день непустой – зряче, солнечно, радостно прожит.

Ах, как ты живёшь, милый брат, – в темноте, в черноте?..

И мысли какие – прозревшую душу тревожат?..

Ломаем судьбу. Жизнь бездарно кромсаем свою.

А после – ругаем себя и бессмысленно плачем.

Братишка, ты – прав!.. Над упавшим крестом признаю, –

что видеть уметь – совершенно не значит быть зрячим.

Вновь – мыслей поток. И мольбою его не унять.

Я крест подниму и с любовью повешу обратно.

Прости меня, Боже, что крест – где схоронена мать.

За то, что давно я не видел ослепшего брата.

Всем подряд

Мне приснились её глаза –

свет волшебный в душе остался.

И проснулся я в два часа,

вспомнить что-то ещё пытался –

форму губ и ушей. И нос.

Подбородок и шею тоже.

Цвет, объём и длину волос,

рост, фигуру и запах кожи.

Я себя до зари терзал, –

ждал: раскроется тайна ночи.

И смотрели из тьмы глаза –

это было красиво, очень.

Отыщу этот ясный взгляд,

обещающий бездну ласки!..

Встречным женщинам – всем подряд –

я заглядывать буду в глазки.

Вспомнил

Я вспомнил. Вслушался. Оттаял.

И лучшим другом сделал страх.

То, что забыл и не исправил, –

мне Бог напомнит в Небесах.