В книге
Шрифт:
Простота уборки, впрочем, не отменяет самой грязи. Как и в аналоговой действительности, в цифровом приложении люди по-прежнему оставались людьми с присущими виду хитростью, склонностью к конформизму и вполне себе управляемостью вплоть до любви к своим диктаторам и ненависти к более храбрым, не говоря уже об умных и предпочитающих унижению свободу.
Что ж, Скай, так Скай.
– А где же Джо? – спросила Вика, нарядившись для вечеринки снова ночью (секс увлекает).
– Джонни отправился в чётвёртый для встречи с вами, а не «побыть», скорей всего («просто побыть», как он сказал), он ведь вас любит. Любит давно, ревнует…
– Любит?
– А
– Не лгу, конечно.
– И вы хотите?
– Чего хочу?
– Снова увидеться с ним.
– Вряд ли.
Вика задумалась.
– Он странный. Бывает, слова не добьёшься. Сидит себе, картины пишет, что-то придумывает молча, а после тихо уплывает к себе на остров.
Разве что секс.
– В любви он словно оживал, – призналась Ви.
Они регулярно тут занимались групповым сексом, что, по-видимому, компенсировало издержки Джонниной влюблённости и вводило в заблуждение Вику Россохину относительно его чувств к ней.
Чего не скажешь о Тони с Локошту – они всё знали. Эфи любила его, правда…, как-то всё тише и без иллюзий, а он и вовсе охладел к ней, испытывая лишь дружескую привязанность, иногда смешанную с сексуальным влечением. Вернувшись в Портри, они пробыли там до выходных, морем доехали до Эдинбурга (кафе, бутики, секс в отеле), а дальше поездом до Лондона.
Для обоих это был первый визит в столицу Великобритании, и оба вскоре испытали культурный шок: Лондон казался им знакомым, словно они провели тут полжизни.
– Я словно жил тут, – заметил Тони.
– Книги, кино, реклама, память, – Эфи искала объяснений и, в общем-то, была права.
Механизм постижения реальности с развитием технологий (особенно в период постправды, вызванный всплеском популярности мобильного Интернета и соцсетей) существенно изменился. Помимо практического опыта, всё более серьёзную роль в когнитивных процессах человеческой сущности теперь играет опыт воображения. Заметим в скобках, именно опыт воображения (включая, естественно, ложь и домыслы) создаёт эффект безусловного знания окружающей действительности и на основе всего лишь подсознательных образов. Образов, взятых из рекламы, кино и книг опять же.
К вечеру понедельника, нагулявшись в окрестностях галереи Tate Modern, друзья взяли в прокат машину, связались с Генри (да, Ослик ждёт их) и спустя время (час, может, больше) прибыли в Ширнесс.
Часть вторая. Макет обложки
Мы давно уже поняли, что этот мир разрушить нельзя, как нельзя переделать или остановить его бег. И существовала единственно возможная модель сопротивления: не принимать его всерьёз.
I. Две самодельные открытки
«Ширнесс – странное место: без особой архитектуры, стиля и настроения, он удивительным образом очаровывал», – записал Тони («Тони с приветом»), простившись с Кэт (Катя Мицкевич таки не вынесла его раздвоения) в ночь со второго сентября две тысячи пятнадцатого года. В Конди всё стихло. И дальше: «Тихо, людей не видно, а те, кто есть – спокойны и приветливы. С десяток улиц, университет и море. Море билось о камни, смеркалось, в воздухе стоял запах водорослей. Водорослей, рыбы и, казалось, ёлки. Канун Рождества прочно ассоциировался у Тони с ёлкой. Что до Локошту, та заметно приободрилась, предвкушая еду. Так и случилось. Генри встретил их в фартуке. Из кармана выглядывал пучок петрушки и деревянная лопатка для спагетти. Ослик улыбался и с виду напоминал Бена Уишоу в роли Себастьяна Флайта из фильма «Возвращение в Брайдсхед». Чем не кино? – подумал Тони. Если Генри был Себастьяном, то Эфи вполне могла быть Джулией Флайт, а он соответственно – Чарльзом Райдером».
И все же странно, Кэт показалась ему вполне разумной. Могли бы просто быть друзьями, о чём-то там болтать смешном. Он не тащил Кэт «под венец». Пиздец, короче. С каждой встречей он ощущал себя всё хуже, словно был проклят. Видно, не стоит и пытаться. Быть одному, впрочем, неплохо. Во всяком случае, он не в России, есть дом, работа, пишет книгу. Чего ещё желать изгою.
В последнее время он напоминал себе Мишеля Джерзински из «Элементарных частиц» Уэльбека. Такой же задроченный, нелюдимый и, надо же, с амбициями: у Тони появилась вдруг цель стать писателем. В отличие от Мишеля, правда, Тони бесило даже чисто профессиональное общение; в данном случае с книгоиздателями. Обращаться к издателю с рукописью (с первым романом, тем более) – занятие геморройное, а для приличного человека, или, как Тони, чрезвычайно застенчивого, и вовсе унизительно. Из тех ситуаций, когда хитрожопая посредственность (неважно, опытный редактор или стажёр), небрежно пролистав две-три страницы, вальяжно сплюнет, не подумав хотя бы что-то там ответить. К примеру, «Нет, спасибо, Тони». Русский издатель или трусит, или же болен собственной важностью. Вероятней, и то, и другое. К тому же, Тони полагал, что та же херь творится всюду, и свойственна не только русским. Издатель хочет быстрых денег, а для халявы нужен автор, чьё имя было б на слуху; во всяком случае, не мальчик с дебютной вещью (если, конечно, наш издатель не Максвелл Перкинс, но Перкинс умер, умер давно).
Итак, не желая иметь каких-либо сношений с хитрожопым издателем, Тони решил брать измором, издавая романы исключительно за свой счёт и публикуясь в Интернете на сайте «» и сайтах пиратских агрегаторов, в избытке представленных на просторах Рунета. Продвинутый самиздат, в некотором роде. Заметят – ладно, нет – так нет.
Ослик тем временем встречал гостей (пучок петрушки, Бен Уишоу), но, прочитав записку Джонни, заметно сник.
– Это ведь шутка?
– Нет, не шутка, – ответил Тони, улыбнувшись, – но не волнуйтесь, всё в порядке.
– Как же в порядке, если нет? Если какой-то дядя пишет, что я всего лишь персонаж его романа, ищет встречи, к тому же, в будущем. Нормально?
– Смиритесь, Генри, мы в машине. В компьютере, если хотите.
– Нет, не хочу.
Он так и знал. Тони всё знал – теперь придётся объяснять, а объяснять будет непросто. Он хочет есть, Эфи устала.
– Генри, давайте поедим. Так вкусно пахнет. Я постараюсь объяснить и, если вы не захотите, никто вас принуждать не станет встречаться с Джонни. Вы согласны?
– Даже не знаю. Есть спагетти. Эфи, вы любите спагетти?
– Всё, что угодно, вот возьмите, – Локошту протянула Генри две самодельные открытки и книгу среднего формата в твёрдом переплёте. – Роман-исследование о жизни учёного, предпринимателя и астронавта Генри Ослика, то есть, о вас, Генри. На открытках представлены две картины. Вы нарисуете их вскоре, прибыв на Марс в тридцать шестом (из галереи Берарду, смотрите дату – сотый год). Давайте есть, потом поспим, вы почитаете немного и утром всё решите сами.