В книге
Шрифт:
– Там Джон и Вика. Скорее Вика, я права?
– Вполне возможно. Я скучаю. Не зря она в моём «Исходе».
– Ты ведь её совсем не знаешь.
Чем меньше знаешь, тем любимей, тут Гомес прав. Близость влюблённости помеха. Зато редкие встречи ей помогают. Создают впечатление скорых признаний, взаимной симпатии и грядущего секса.
Переместившись на Макин, и тем самым приблизившись к Ви, Тони, и точно, весьма охладел к ней. К тому же Вика его не узнала, как и Захаров (Митя Захаров – приёмщик брака в магазине компьютеров, а ныне директор «Виртуального клона»). Другая реальность,
– Ну, наконец-то. У нас друзья и здесь тепло, – Локошту словно ожила. – С Викой непросто, но любопытно.
Достаточно голоса, пришёл Тони к выводу, представившись Ви и вступив с ней в полемику. Темы обычны: погода, политика, выборы, кризис, но слышать голос (любимый голос) было, как если бы снова влюбиться. Снова и снова сюда возвращаться – из книги в книгу – виделось чудом. Гомес стеснялся, и всё же со временем мозги и скромность пришли к компромиссу – он сделался проще: минимум мыслей, слова ни о чём – сексуальный туризм в цифровом приложении. В первый же вечер они обкурились и устроили пати, занявшись любовью – каждый со всеми. Ближе к рассвету Ви и Локошту кончили вместе.
Как мало надо для счастья людям, подумал Тони уже в постели, обнявшись с Эфи в бунгало Джонни и возвращаясь к сексу с Викой снова и снова. Снова, пусть мысленно и лишь по памяти, но осязаемо, чуя все запахи, тепло и контуры едва знакомой ещё вчера любимой Ви. Тут же и ревность: войдя в Россохину, он вдруг заметил, как Джонни больно, а он был счастлив. Несправедливо, конечно, и всё же: хотя бы на время Тони и Ви (маркетолог из «Клубов виртуальной причастности») соединились, пусть и отчасти повредив – потери, ясно, неизбежны – чудо влюблённости.
– И как тебе Ви? – спросил Джонни за завтраком (омлет, помидоры, ром-кола, кофе).
– Она интересна.
– А в плане секса?
– И в плане секса.
– Ты не влюбился?
– Есть немного. Не в этой жизни, правда, Джо. Она ведь даже меня не помнит – тогда был пофиг, и сейчас. А что до секса прошлой ночью, мы просто цифры.
– Просто цифры?
– Да, алгоритмы, память, коды.
– Ладно, пусть так. У меня просьба. Можешь отправить, как тогда (в тридцать втором), меня назад?
– Москва, две тысячи четвёртый?
Джонни кивнул:
– Не из-за Ви, нет…, слишком поздно – просто побыть.
– Могу, наверно.
Тони проверил свой гербарий и, отыскав траву четвёртого (в основном листья – листья каштана, ясеня, клёна), приготовил немного смеси.
– Сентябрь пойдёт?
– Да, всё равно.
Джонни и выглядел, будто действительно ему до лампы, куда закинет его судьба, лишь бы подальше. Гомес, однако, склонялся к другому – «изгой, враг народа и диссидент» в цифровом исполнении хотел перемен. Иначе говоря, старый Джо заебался от скуки и нуждался в разнообразии.
Прощаясь, Джонни оставил записку для Генри Ослика, где объяснил суть положения, представил Тони с его подругой и просил им довериться. По замыслу, Гомес должен был переправить учёного в Москву две тысячи четвёртого для встречи с «автором» (цитата) и, спустя день, вернуть назад. Признаться, Гомес удивился: придумав Генри, Джо ни разу с ним не встречался, хотя и мог, введя в браслет («Браслет исхода»), предпочитая метод Тони.
– Не знаю, Тони, так надёжней…
– Как скажешь, Джо, но есть проблема.
Проблема же заключалась в следующем: у Тони не было ни смеси, ни даже травинки из Лондона Генри. Иными словами, добраться до Ширнесса он и Локошту могли только транспортом, и то лишь в доступном гербарию времени, а это опять же или четвёртый (четвёртый год, Москва, Россия), или не раньше девятнадцатого (Понта-Делгада) и так далее – там практически любой год вплоть до тридцать шестого.
– Решайте сами. В четвёртом году Генри только окончил школу, так что бессмысленно, четвёртый год вам не подходит, – Джонни задумался. – А дальше всё просто – с учётом событий.
В две тысячи четырнадцатом году, согласно хронологии Джо, Генри бежит из Московской психиатрической клиники на Мосфильмовской и тайно мигрирует в Великобританию. Первое время он работает продавцом в букинистическом магазине Клода Вулдриджа в Лондоне, а в 2015-м поступает на службу в Ширнесский университет (Ширнесс, остров Шеппи). Он занимается искусственным интеллектом, ведёт практические занятия со студентами и разрабатывает так называемую «Модель крокодила» – основу будущих его гаджетов дополненной реальности линейки «DARVIN»: DARVIN Curiosity, Impression и Crocodile. В восемнадцатом Генри уже профессор, а с приходом Путина на четвёртый срок, Ослик регулярно посещает РФ (в интересах науки и набраться страху, так сказать – страх стимулирует работу мысли). Как правило, он уезжает примерно на месяц каждый ноябрь. Остальное время за редким исключением учёный проводит в Ширнессе, иногда выезжает в Лондон на своей Audi TT, пока в апреле тридцать шестого не отправляется в составе частной экспедиции на Марс.
Пусть девятнадцатый, подумал Тони, как раз из Понта и приедем. Реальность, правда, там другая, отличная от основной, но Путин тот же, Крым у русских. Локошту, впрочем, сомневалась:
– Вообще-то, с Крымом там в порядке.
Проверили, нет, не в порядке. Крым оккупирован, и даже Харьков, помимо Лугандона, блядь. И всё же Эфи не сдавалась, предпочитая Портри (Скай), двадцать девятый – ехать ближе и ей казалось интересней: в двадцать девятом больше драйва, больше интриги, современней, а мусора ничуть не меньше. Может, и так. Тони, признаться, было похуй: гаджетов Ослика Гомес не помнил, чем интересен был бы Генри, Тони не знал. Он собирался лишь выполнить Джоннину просьбу, увидеть Лондон и пополнить гербарий новой травой.
Новые листья, другая жизнь.
– Другая жизнь? – Локошту хотелось как-то помочь.
Словами, однако, вряд ли поможешь. «Да и вообще, – припомнил Тони Мишеля Уэльбека, – никто не может ему помочь…, собеседник лишь вежливо посочувствует…, человеческие отношения гроша ломаного не стоят» (Мишель Уэльбек, «Карта и территория»). Что же до мусора (в другой жизни), мусор всё тот же – форма другая. Цифровой мусор, можно сказать, где вместо метлы – утилиты очистки, корзина – в левом углу экрана, мести не надо ни бордюры, ни тротуар; свобода воли в чистом виде: не нравится – «delete» и на хуй.