В когтях у хищника
Шрифт:
— С такими мальчишками нельзя быть слишком мягкими, — заметил доктор Билей. — Единственное, что они понимают, — это строгость. Похоже, матери Гасси как раз ее и не хватает.
— Что ж, поживем — увидим, — ответила Айрис. — Все ли сегодня хорошо спали? Я, например, отлично, пока не пришлось среди ночи разнимать Птолемея и какого-то ужасного бродячего кота. Наверное, вы сами слышали их дикие вопли.
Однако выглядела Айрис так, будто не спала совсем. Она была очень бледна, а под глазами темнели круги. К тому же она по-прежнему казалась напряженной и чем-то взволнованной.
Джойс Холстед ответила, что, как только добралась до кровати, тут же заснула сном праведницы. Ее муж — тоже. Доктор Билей промолчал. Склонив свое узкое бледное лицо над тарелкой, он, казалось, был полностью занят едой. Однако Антония понимала, что он ничего не пропускает мимо ушей. Он бросил быстрый тревожный взгляд, и его руки беспокойно дернулись. Похоже, он все-таки не очень приятный человек, решила Антония.
— Зато, Антония, — продолжала Айрис, — с тобой вчера ночью ничего не случилось. — Она обратилась к остальным. — Представляете, с Антонией происходят невероятные вещи! Сначала ей кажется, что всю ночь она слышит какие-то таинственные крики, затем падает с лестницы.
— Таинственные крики! — воскликнула Джойс Холстед, округлив от удивления глаза. — Надо же, какая впечатлительная! Наверняка это какие-нибудь чайки? Или в доме есть привидение?
— Во всяком случае, мы с ним пока не встречались. Ну конечно, это чайки. Я сама перед штормом иногда слышу по ночам их крики.
Антония почувствовала на себе взгляд Ральфа Билея.
— Вы ходите во сне?
Айрис ответила за нее:
— Она клянется, что нет, но откуда, скажите мне на милость, тому, кто действительно ходит во сне, это знать? Это могут знать только другие.
— Но я уверена, что не хожу во сне, — решительно сказала Антония.
Она почему-то чувствовала, что за внешней дружелюбностью всех присутствующих здесь скрывается враждебность. Ей враждебен Саймон, который набивает свой постоянно мокрый рот огромными кусками тоста и вечно прячет от нее глаза. И Айрис с ее заботливостью, всегда готовыми на все объяснениями, беспокойным нравом и измученным видом. И Ральф Билей, который то и дело выразительно смотрит на нее блестящими от волнения глазами. И хотя Джойс и Дэвида Холстедов трудно было бы назвать ее врагами, ясно одно — они ужасно не любят все, что выходит за узкий круг их понимания.
Впрочем, если ей приходит такое в голову, наверное, она действительно немного не в себе. Ведь у этих людей совершенно нет причин относиться к ней враждебно. Похоже, ей это просто кажется.
— Такое расстройство, — неожиданно начал доктор Билей, — вполне могло случиться на нервной почве. Вы не болели до этого, Антония?
— Да, перед отъездом из Лондона я на самом деле довольно сильно болела гриппом, — ответила Антония, как бы защищаясь.
— Ах вот как! Ну, тогда у вас просто нервное истощение.
— Вы и правда не очень хорошо выглядите, дорогая, — посочувствовала Джойс Холстед. — Уверена, что здесь вам будет гораздо лучше. Ведь здесь такой воздух — море и все такое… Мне кажется, нигде нет воздуха лучше, чем в Новой Зеландии.
Постепенно Антония поддавалась их убеждениям. Почти все, что с ней случилось, можно легко объяснить, ну, а остальное — всего лишь игра воображения.
Одна только Генриетта не согласилась бы с этим. Она обожала мелодрамы и была уверена, что даже у застенчивой, неуклюжей и вечно хихикающей Этель есть своя личная жизнь. Впрочем, поддержка Генриетты ровно ничего не стоила. Она была одинока.
— Бедная Антония, — нежно сказала Айрис. — Мы все на тебя набросились. Давайте лучше поговорим о чем-нибудь другом. Надеюсь, все собираются поехать на праздник цветов? Наверное, ты о нем еще ничего не слышала, Антония? Днем будет шествие с цветами, а вечером — танцы. Думаю, там будут просто миллионы цветов.
— Крайстчерч — это центр садоводства Новой Зеландии, — словно цитируя учебник географии, изрекла Джойс Холстед. — В пригородах — прекрасные сады. Возле каждого дома — свой сад, и каждый старается перещеголять другого. К тому же подходящий климат…
— Мне как раз нужно съездить к себе, — перебил ее доктор Билей, не сводя с Антонии глаз, — и я с удовольствием показал бы вам лучшие утолки Крайстчерча. Говорят, он очень похож на английские города.
— Отличная мысль! Просто отличная! — отозвался Саймон, обводя всех радостным взглядом. — У нас совсем не было времени показать что-нибудь Антонии. Мы с Айрис — кроме всего прочего — ужасно тут заняты…
Бедный Саймон немного ревновал Айрис к доктору Билею. Он так ухватился за предложение Ральфа, будто тот действительно ухлестывал за его женой… Несчастный Саймон. Нелегко любить так по-собственнически, особенно если ты медлительный и простодушный, а твоя избранница, напротив, натура стремительная, беспокойная и нетерпеливая. Ладно уж, ради Саймона она съездит с доктором Билееем в Крайстчерч. Однако ей этого очень не хотелось.
Доктор Билей прекрасно вел машину — новенькую, что называется, с иголочки. Он приобрел ее всего лишь четыре дня назад и специально ездил в Маунт-Кук, чтобы обкатать. Там он и встретился с Айрис и Саймоном.
— Айрис сказала, что вы познакомились с ней в Окленде, — заметила Антония.
— Да, в гостях. Я, конечно, ее сразу запомнил. Еще бы — у нее такие необычные волосы. Пожалуй, она не красавица, но что-то в ней все-таки есть…
Антония поняла, что он имеет в виду. Маленькое с резкими чертами личико Айрис, обрамленное роскошными, серебристыми, как раскрывшиеся почки ивы, волосами, действительно нельзя было назвать красивым. Однако в нем чувствовалась непреодолимая сила, которая заставляла его запомнить.
— Тогда она ухаживала за престарелой мисс Майлдмей и казалась ужасно усталой. Наверное, ей не хотелось доверять это другим, хотя случай все равно был безнадежный.
Антония вспомнила могилу тетушки Лауры на Оклендском кладбище и размытую дождем надпись на ленте: «С любовью и неутешной скорбью. Айрис». Это была совсем другая роль Айрис, и Антония с трудом представляла ее доброй самаритянкой. Но если Айрис так преданно ухаживала за тетей Лаурой, она, наверное, заслужила нечто большее, чем нелюбимый муж. А уж то, что Айрис отвечает на страстную привязанность Саймона взаимностью, казалось Антонии совершенно невозможным.