В когтях у хищника
Шрифт:
— Да что случилось?
— Нет-нет, ничего особенного. Это все мое воображение. Пожалуй, Айрис права. Мне и в самом деле пора к психиатру.
Антония настояла на том, чтобы не заказывать ничего, кроме сэндвичей и молока. Усевшись за стеклянный столик, она сказала, что через час должна снова встретиться с доктором Билеем.
— Скорее бы вы уехали домой, — уже не первый раз услышала она от Дугала.
Девушка бросила на него недоуменный взгляд:
— В Англию?
— В Англию. Да куда угодно — в Австралию, в Америку, — только бы подальше отсюда.
— Дугал! — Ужасней всего, что он сказал это так серьезно, как будто ему действительно очень хотелось, чтобы она уехала. — Это для моей пользы или для вашей?
— Не понимаю, при чем здесь я.
— А вот при чем. Ваша мама сказала, что вам не нравятся девушки с рыжими волосами. По-моему, они у меня как раз рыжие. — Она поднесла к глазам рыжую прядь и печально на нее уставилась. — Впрочем, их вполне можно было бы назвать, скажем, ярко-каштановыми или медными.
— Антония! Сейчас совсем не время скромничать! То, что я пытаюсь вам сказать…
— Скромничать! Ну что вы! Сроду не была скромной. Говорю вам, я никуда не уеду, пока не узнаю, что творится в Хилтопе. Этот свет в пустом крыле, крики, седой волос, то, что я поскользнулась на лестнице, то, что они все пытаются убедить меня, что я лунатик…
— Если бы вы хотя бы минуту могли помолчать и выслушать меня, — повысил голос Дугал, — я бы сказал вам…
— Ну как — как я могу уехать? Сочинять заметки и вдруг убежать от того, что действительно может оказаться интересным! Я и так уже заставила Саймона признаться, что он дает Белле бренди. А Гасси знает что-то такое, о чем я обязательно у него выпытаю раньше, чем наступит завтра.
— Если вы не уедете, — отчетливо сказал Дугал, — для вас оно может и не наступить.
— А, вот вы где, — послышался вдруг за их спинами голос. Резко обернувшись, Антония увидела Ральфа Билея. Доктор улыбался и поглядывал то на нее, то на Дугала с выражением, которое, наверное, должно было выражать радость. — Я тоже как раз собирался немного перекусить. Можно к вам присоединиться?
— Конечно, — ответила Антония чужим голосом. Значит, он и правда ходит за ней по пятам.
Дугал промолчал.
Пододвинув стул, Ральф Билей уселся за их столик. Дожидаясь, пока подойдет официант, он достал сигарету:
— Вы не против, если я закурю?
— Нисколько, — ответила Антония. Похоже, Дугал проглотил язык. Уж если он тоже чувствует в присутствии Ральфа Билея непонятную тревогу, мог бы, по крайней мере, изобразить любезность.
— Есть ли у вас пациенты, доктор Билей? — вежливо спросила она.
— Нет, я еще не совсем устроился.
— Скажите, — спросил Дугал таким голосом, которым, вероятно, вел перекрестные допросы, — что подтолкнуло вас к решению открыть практику именно в Крайстчерче?
— Ну, это сложный вопрос. Что если я отвечу — в основном, мне понравились красивые виды?
— Значит, у вас не было никаких личных причин?
— Если вы имеете в виду, не был ли здесь кто-нибудь замешан, — нет. Ну, а насколько это затрагивает мою будущую жизнь — пожалуй, мне бы хотелось остаться здесь.
Дугал окинул его спокойным оценивающим взглядом и допил молоко.
— Антония, не могли бы вы завтра утром заехать ко мне в контору? Мне нужно обсудить с вами пару вопросов.
Антония удивилась:
— Но ведь завтра праздник цветов.
— Встретимся до него. Часов в одиннадцать, например.
— Хорошо. Вам уже надо уходить?
— Да. Я целый день буду в суде, иначе попросил бы вас зайти немного позже. Извините, но мне приходится убегать.
— Осторожнее с той лисой! — крикнула ему вслед Антония. Она казалась веселой и беззаботной, однако ей ужасно хотелось побежать следом за Дугалом и упросить его взять ее с собой. Как маленький ребенок боится остаться один, так и она среди бела дня боялась сейчас остаться с Ральфом Билеем.
— Приятный молодой человек, — заметил Ральф.
— Вы так считаете? — спросила Антония с кажущимся безразличием.
Она заметила быстрый взгляд Ральфа. Теперь он смотрел на нее вопросительно. Близко поставленные темные глаза делали его лицо подозрительным и недоброжелательным. Вероятно, несправедливо судить его только по этому взгляду.
— А вы нет?
— Не знаю. Обычно мы постоянно спорим.
Почему Дугал вдруг испугался за нее? И что он собирался ей сказать? Теперь она не узнает этого до завтрашнего утра, а до него еще так долго.
Ральф сказал, что повезет ее домой другой дорогой. По склону холма он проехал пригород Кэшмиэра с его прекрасными горными садами и домиками, расположенными, словно ноты, одни над другими. Очень быстро дома остались позади, и они очутились на голом, общипанном овцами склоне. Дорога гладким серым шрамом петляла между каменистыми кручами и низкими круглыми холмами. В полуденном солнце скалы металлически поблескивали, а неизменные пучки жесткой травы отливали золотом. Внизу, подобно карте, простирались равнины Кантербири.
Несмотря на яркое солнце, дул холодный ветер. Он уныло завывал, когда, доехав до самой вершины дорога, Ральф остановил машину и открыл перед Антонией дверцу.
— Пойдемте полюбуемся видом, — предложил он.
Она пошла за ним к кромке скал, которые Резко обрывались над долиной; ветер так и срывал с нее одежду. Внизу голубая вода в бухте переливалась, словно драгоценные камни, а над нею зеленел кустарник. Казалось странным, что тот же самый холм с одной стороны совершенно блеклый и высушенный на солнце, а с другой — омывается искрящимися волнами и весь порос буйной растительностью.