В лабиринтах памяти
Шрифт:
— Замерзла? — взглянула на нее Давина, кутаясь в длинный шарф.
— Нет, все хорошо, — отозвалась Ева, и они медленно зашагали по узкой улочке.
Некоторое время девушки молчали, прежде чем, тишину нарушил тихий голос Давины.
— Нам предстоят ритуалы, — медленно проговорила она, глядя на раскрасневшуюся Еву, — совместные. Сможешь быть рядом…с ним?
Та тихо вздохнула, ничего не отвечая.
— Ты очень зла на него?
— Вот только от тебя я такого не ожидала… — начала было Ева, но ведьма перебила ее, сжимая изящной
— Я и не думаю защищать его, поверь. Он поступил как козел.
— Тогда твой вопрос неуместен, — надулась Ева.
— Но ты ведь любишь его?
— Я…
— Я видела, как ты вела себя, когда я свернула ему шею.
Ева нахмурилась, ничего не отвечая.
— Не призываю прощать его, — пожала плечами Давина, — хотя Кол требует от меня именно этого, но все же, подумай над тем, чтобы дать Элайдже шанс. Он любит тебя. И уж поверь, сам наказал себя за собственную ошибку.
Ведьма замолчала, поднимая глаза на задумчивую Еву, и больше за всю прогулку они не обменялись и словом.
========== Часть 47 ==========
Несколько дней спустя.
Это было просто невыносимо! Еве казалось, что Элайджа не отходил от нее ни на минуту, контролируя каждый шаг девушки. При этом, однако, едва она собиралась разразиться в его адрес очередной яростной тирадой, он исчезал с ее поля зрения, будто его и не было. Исчезал, оставляя за собой едва уловимый шлейф до боли знакомого запаха цитруса, смешанного с морским бризом.
И Ева понимала, что скучает. Она гнала от себя воспоминания о бросившем ее вампире, воскрешала раз за разом в памяти их разговор в больнице, но с каждым днем эта болезненная сцена становилась все более размытой, а вот мысли о крепких объятьях Элайджи все более яркими.
Постоянные совместные ритуалы, во время которых им, как правило, приходилось держаться за руки, смотреть друг другу в глаза, или просто сидеть бок о бок, совсем лишали Еву душевного равновесия.
Она должна была злиться на него! Не должна была так легко прощать! Но та забота, которой вампир окружал ее день за днем, окутывая словно тонкой паутиной, не оставляла места никаким доводам. При этом, памятуя их первую встречу после ссоры, Элайджа даже не думал давить на любимую. Он был рядом, но больше не приставал к ней с разговорами о прощении, не пытался прикоснуться или обнять. Словом, вел себя, скорее как заботливый отец, нежели страстно влюбленный мужчина, что так же порядком бесило не понимающую саму себя Еву.
Давина и Кол жили у нее почти неделю, и Себастьян был совершенно очарован семьей вампира, как и его сущностью, о которой Элайджа поведал ему со всеми возможными подробностями. Они вместе завтракали, если старший Майклсон приходил с утра, потому что он единственным владел кулинарным искусством, играли по вечерам в веселые игры, попивая бурбон, и Ева ненароком начинала чувствовать себя лишней. Утром она до последнего сидела в своей маленькой спальне, пока Давина или Себ не
— Почему? — свела брови Ева.
— Там несколько другая энергия, — пожала плечами Давина, — хочу попробовать усилить с ее помощью магию. Но если ты не хочешь…
— Нет, что ты, — покачала головой Ева, — все в порядке. Я проведу занятия и приду.
И вот, с наступлением вечера, закончив уроки, девушка направилась туда, где ей хотелось быть меньше всего на свете. В дом, который был полон воспоминаний о ее любви.
Тихо постучав, Ева застыла на низком крыльце, не решаясь открыть дверь.
Сколько раз она стояла здесь? Начиная с того первого раза, когда пришла устраиваться на работу, или позже, когда явилась продать себя, и потом — много-много раз — с радостной улыбкой, в предвкушении встречи с тем, кого любила всем сердцем.
Увлеченная своими мыслями Ева и не заметила, как дверь распахнулась, и стоящий на пороге Элайджа не сводил с нее своих темных глаз, жадно изучая прекрасное лицо возлюбленной.
— Птичка, — наконец тихо проговорил он, кончиками пальцев касаясь маленькой ладони, — все хорошо?
— Я… — подняла на него смущенный взгляд Ева, — да, все в порядке. Давина еще не пришла?
— Нет, — хрипло отозвался вампир, отступая в сторону, — но ты проходи.
Девушка кивнула, и, прикусив губу, прошла мимо Элайджи, направляясь в просторную гостиную. Здесь совсем ничего не изменилось с ее последнего визита. Разве что тонкий слой пыли свидетельствовал о том, что дом потерял хозяйку.
— Почему ты не наймешь никого? — почти помимо воли сорвалось с пухлых губ, — за домом нужен уход.
— Потому что… — хрипло отозвался Элайджа, поднимая на Еву полные боли глаза, — я все еще надеюсь на то, что ты вернешься… сюда.
— Прошу, не нужно, — только и смогла проговорить девушка, чувствуя, как в горле образуется ком.
— Мне очень плохо без тебя, птичка.
— Элайджа, — выдохнула Ева, — прошу, не мучай меня…
— Тебя? — вскинул бровь Майклсон, подходя к девушке почти вплотную, — я мучаю тебя?
— Ты сделал мне очень больно, — только и смогла ответить Ева, отступая от мужчины на шаг, — я не знаю, как забыть об этом.
— Потому, что ты не хочешь, птичка, — прищурился Элайджа, не сводя тяжелого взгляда с припухших губок, — тебе нравится винить во всем меня. Ты не желаешь и задуматься о том, чтобы мы начали все с начала. Даже ради нашего ребенка. Я не знаю, что еще сделать. Как вымолить твое прощение. Каждый раз тебе все мало, Ева. Может мне, действительно, лучше уйти, раз ты хочешь именно этого.
Но не успела девушка сказать и слова в ответ, как за их спинами раздались голоса Давина и Кола, и Элайджа, не глядя на взволнованную девушку, исчез в темном коридоре.