В лабиринтах романа-загадки
Шрифт:
487. Теперь трудно поверить, но в моей комнате вместе со мной в течение нескольких дней на диване ночевал великий поэт будетлянин, председатель земного шара. Здесь он, голодный и лохматый, с лицом немолодого уездного землемера или ветеринара, беспорядочно читал свои странные стихи, из обрывков которых вдруг нет-нет да и вспыхивала неслыханной красоты алмазная строчка, например: «…деньгою серебряных глаз дорога…» — при изображении цыганки. — Из хлебниковского «Куска» (1921).
488. Или: «…прямо в тень тополевых тент, в эти дни золотая мать-мачеха золотой черепашкой ползет»… — Из ст-ния В. Хлебникова «Весны пословицы и скороговорки…» (1919).
489. Или: «Мне мало надо! Краюшку хлеба, да каплю молока, да это небо, да эти облака». — Пятистишие В. Хлебникова 1922 г.
490. Или же совсем великое! «Свобода приходит нагая <…> о верноподданном солнца самосвободном народе…» — Неточно цитируется ст-ние В. Хлебникова 1917 г. из его цикла («поэмы») «Война в мышеловке». Одним из живописных подтекстов этого ст-ния послужила картина Сандро Боттичелли «Весна» (1480) (См.: Арензон Е. Р. Свобода, богиня, весна… (Стихотворение «Свобода приходит нагая…» в контексте основных творческих идей В. Хлебникова // Хлебниковские чтения. Материалы конференции 27–29 ноября 1990 г. СПб., 1991). «Весна» Боттичелли (упоминаемая в «АМВ») — источник ключевого для катаевского произведения образа «вечной весны».
491. Он показывал мне свои «доски судьбы» — большие листы, где были напечатаны математические непонятные формулы и хронологические выкладки, предсказывающие судьбы человечества <…>
Неизвестно, когда и где он их сумел напечатать, но, вероятно, в Ленинской библиотеке их можно найти. Мой экземпляр с его дарственной надписью утрачен, как и многое другое, чему я не придавал значения, надеясь на свою память. — Хлебниковские «Доски судьбы» готовили к печати близкие и самоотверженные друзья поэта, художники С. П. Исаков и П. В. Митурич. В результате крохотным тиражом была выпущена книга: Хлебников В. Доски судьбы. М., <1922–1923>. Экземпляра этой книги «с дарственной надписью» В. Хлебникова у К. быть не могло, поскольку «Доски судьбы» были напечатаны уже после хлебниковского отъезда из Москвы. Только в настоящее время наконец появилось издание (текстологически не вполне надежное): Хлебников Велимир. Доски судьбы / Реконструкция текста, сост., коммент., очерк В. Бабкова. М., 2001.
492. Я был взбешен, что его не гадают, и решил повести будетлянина вместе с его наволочкой, набитой стихами, прямо в Государственное издательство. — Речь идет об апреле или мае 1922 г. В эти и предшествующие месяцы В. Хлебников усиленно занимался перепиской и подготовкой к печати своих произведений («Доски судьбы», «Зангези», «Ночной обыск», «Настоящее» и др.). В номере «Известий» от 5.03.1922 г. было опубликовано программное ст-ние поэта «Не шалить!» — без заглавия, при посредничестве В. Маяковского. Важный фон эпизода «АМВ», повествующего о попытке К. напечатать Хлебникова: в 1919 г. поэт вручил Маяковскому свои рукописи для издания. Маяковский сочинений будетлянина не напечатал, а с возвращением рукописей тянул. Р. О. Якобсон: «Я на него очень сердился, что он не издавал Хлебникова, когда мог и когда получили деньги на это» (см.: Янгфельдт Б. Якобсон-будетлянин. Сб. материалов. Stockholm, 1992. С. 45). В апреле 1922 г. Хлебников писал матери: «Мне живется так себе, но вообще я сыт-обут, хотя нигде не служу. Моя книга <вероятно, „Доски судьбы“. — Коммент.> — мое главное дело, но она застряла на первом листе и дальше не двигается» (Собр. произвед. Велимира Хлебникова: в 5-ти тт. Т. 5. Л., 1933. С. 325). Государственное издательство РСФСР (1919–1930) в 1919–1923 гг. помещалось в особняке С. Рябушинского, стоящем на углу Малой Никитской ул. и Спиридоновки (д. 6/2). Дом в стиле модерн был построен Ф. Шехтелем в начале XX в. Во главе Госиздата стоял сначала В. Боровский, затем И. Скворцов, М. Покровский и О. Шмидт. Здесь, при Госиздате, летом 1922 г. начала выходить первая московская литературная газета «Московский понедельник». В январе 1923 г. Госиздат перебрался в д. 4/6 на ул. Рождественка.
493. Он сначала противился, бормоча с улыбкой, что все равно ничего не выйдет, но потом согласился, и мы пошли по московским улицам, как два оборванца, или, вернее сказать, как цыган с медведем. Я — черномазый молодой молдаванский цыган, он — исконно русский пожилой медведь, разве только без кольца в носу и железной цепи <…>
Оставив будетлянина в вестибюле внизу на диване, среди множества авторов с рукописями в руках, и строго наказав ему никуда не отлучаться и ждать, я помчался вверх <…>
Терять мне в ту незабвенную пору было нечего, и я, кашляя от скрытого смущения и отплевываясь, не стесняясь стал резать правду-матку: дескать, вы издаете халтуру всяких псевдопролетарских примазавшихся бездарностей, недобитых символистов, в то время как у вас под носом голодает и гибнет величайший поэт современности, гениальный будетлянин, председатель земного шара, истинный революционер-реформатор русского языка и так далее <…>
Я бросился вниз, но будетлянина уже не было. Его и след простыл. Он исчез. Вероятно, в толпе, писателей, как и всегда, нашлись его страстные поклонники и увели его к себе, как недавно увел его к себе и я. Я бросился на Мыльников переулок. Увы. Комната моя была пуста.
Больше я уже никогда не видел будетлянина. — Этот фрагмент подозрительно схож со следующим эпизодом из «Второй книги» (1970) Н. Я. Мандельштам: «Незадолго до своего отъезда <из Москвы. — Коммент.> Хлебников пожаловался, что не хочет уезжать, но вынужден из-за отсутствия жилья <…>
Мандельштам, человек с быстрыми реакциями, услыхав жалобу Хлебникова, тотчас потащил его на Никитскую — в книжный магазин группы писателей, чтобы поговорить с Бердяевым, который тогда был председателем Союза писателей <…> Бердяева застали на месте, и Мандельштам обрушился на него со всей силой иудейского темперамента, требуя комнаты для Хлебникова <…> Требование свое Мандельштам мотивировал тем, что Хлебников величайший поэт мира, перед которым блекнет вся мировая поэзия, а потому заслуживает комнаты хотя бы в шесть метров <…> Хлебников, слушая хвалу, расцвел, поддакивал и, как сказал Мандельштам, бил копытом и поводил головой <ср. с метафорой „цыган и медведь“ у К. — Коммент.> <…> Хлебников согласился бы и на темный угол. Только никто ради него не пошевелил пальцем, Бердяев не зашел, как просил Мандельштам, проверить возможность перестройки, и Хлебников уехал. Его просто выбросили из Москвы в последнее странствие» (Вторая книга. С. 82–83). Ср. в «Литературной Москве» (1922) О. Мандельштама: «В Москве Хлебников, как лесной зверь, мог укрываться от глаз человеческих и незаметно променял жестокие московские ночлеги на зеленую новгородскую могилу» (Мандельштам. С. 275).
494. В одном месте на Никитской он не удержался и вошел в букинистический магазин. — В этот период на Большой Никитской находились многочисленные книжные лавки и магазины (улица была одним из центров книготорговли в Москве): «Артели художников слова» — в д. 15; лавки Амвросиева, Бровкина, Васильева, Блоха и Ечнетова — в д. 24; в этом же здании — магазины «Дельфин» и «Деятель искусства»; 3-й магазин Госиздата — в д. 13; «Колос» — в д. 22; лавки Кривова — в д. 9 и 15 и др.
495. …где его зверино-зоркие глаза еще с улицы увидели на прилавке «Шарманку» Елены Гуро. — Эта книга рассказов, стихов и пьес Елены (Элеоноры) Генриховны Гуро (1877–1913) вышла в 1909 г., в Петербурге. Гуро и В. Хлебников высоко ценили творчество друг друга, «…образ Елены Генриховны многими нитями связан со мной» (Из письма В. В. Хлебникова к М. В. Матюшину // Хлебников Велимир. Неизданные произведения. М., 1940. С. 364).
496. …и «Садок судей» второй выпуск — одно из самых ранних изданий футуристов, напечатанное на синеватой оберточной толстой бумаге, посеревшей от времени, в обложке из обоев с цветочками. Он держал в своих больших лапах «Садок судей», осторожно перелистывая толстые страницы и любовно поглаживая их <…>
Ему так хотелось иметь эти две книжки! Ну хотя бы одну — «Садок судей», где были, кажется, впервые напечатаны его стихи. — В этом описании К. смешивает 1-й и 2-й выпуски «Садка судей»: вышедший в Петербурге в апреле 1910 г. 1-й «Садок судей» действительно правомерно назвать «одним из самых ранних изданий футуристов». В этом сборнике В. Хлебников был представлен внушительной подборкой, хотя его поэтический дебют состоялся на 2 года раньше: в октябрьском номере петербургского журнала «Весна» Хлебников напечатал ст-ние в прозе «Искушение грешника». Сведения о том, что Хлебников дебютировал в «Садке судей», К., вероятно, почерпнул из некролога В. Маяковского, где упомянут «„Садок судей“ (1908 г.) с первыми стихами Хлебникова» (Маяковский В. В. В. В. Хлебников // Маяковский В. В. Полн. собр. соч.: в 13-ти тт. Т. 12. М., 1959. С. 28). 2-й выпуск «Садка судей» вышел в феврале 1913 г. «Издатели, Матюшин и Гуро, желали и внешностью сборника и составом участников подчеркнуть его преемственную связь с первым „Садком Судей“. Но об обойной бумаге, на которой вышел первый „Садок“, напоминала только обложка, а из зачинателей недоставало Василия Каменского <…> Зато появились новые лица: Маяковский, Крученых и я» (Лившиц Б. К. Полутораглазый стрелец. Стихотворения. Переводы. Воспоминания. Л., 1989. С. 412).