В лабиринтах романа-загадки

Котова Мария Александровна

458. Почему я выбрал своими неграми именно их — моего друга и моего брата? На это трудно ответить. Тут, вероятно, сыграла известную роль моя интуиция, собачий нюх на таланты, даже еще не проявившиеся в полную силу. — К. обыгрывает свой псевдоним «Старик Саббакин». Согласно М. П. Одесскому и Д. М. Фельдману, И. Ильф и Е. Петров начали писать «Двенадцать стульев» не позднее сентября 1927 г., а уже через месяц авторы показали К. одну из частей романа, и он отказался от соавторства. В январе 1928 г. «Двенадцать стульев» были закончены, и в том же месяце начинается их публикация в журнале «30 дней». По версии М. П. Одесского и Д. М. Фельдмана, договоренность о печатании журналом романа «Двенадцать стульев» была достигнута задолго до его окончательного завершения, причем имя К. послужило гарантом

появления романа в печати (См.: Двенадцать стульев. С. 5–6). Не случаен и выбор журнала, в котором был напечатан роман, — ответственным редактором «30 дней» был В. Нарбут. Таким образом, совместный дебют Ильфа и Петрова правомерно было бы назвать не «удачным экспромтом», а «отлично задуманной и тщательно спланированной операцией» (Там же. С. 8). На это косвенно указывает и скорость, с которой Ильф и Петров писали роман: «…соавторы торопились, работая ночи напролет, не только по причине природного трудолюбия, но и потому, что вопрос о публикации был решен, сроки представления глав в январский и все последующие номера журнала — жестко определены» (Там же. С. 8).

459. До этого дня они оба были, в общем, мало знакомы друг с другом. Они вращались в разных литературных сферах. — К моменту начала работы над романом (сентябрь 1927 г.) И. Ильф и Е. Петров были знакомы гораздо лучше, чем это хочет представить К. — в начале июня 1927 г. они вместе путешествовали по Кавказу. См. об этом: Ильф И. А. Записные книжки. С. 53–114.

460. Я же уехал на Зеленый мыс под Битумом сочинять водевиль для Художественного театра, оставив моим крепостным довольно подробный план будущего романа. — Ср. с подписью К. под фотографией в альбоме А. Е. Крученых, посвященном автору «Растратчиков»: «<1927> Осень под Батумом на Зеленом мысу, где я писал второй акт „Квадратуры“. Сидят первые слушатели. Средний — комсомолец Юрочка Иванов <,> служивший парт<?>компасом» (РГАЛИ. Ф. 1723. Оп. 3. Ед. хр. 1. Л. 13).

461. …деля время между купаньем, дольче фар ньенте и писанием «Квадратуры круга». — Дольче фар ньенте — сладкая нега (итал.). «Квадратура круга» была опубликована в майском номере «Красной нови» за следующий, 1928 г. Отдельным изданием она вышла также в 1928 г., а осенью этого же года в Московском Художественном театре состоялась премьера «Квадратуры круга». О своей работе над «Квадратурой круга» К. рассказал в интервью сотруднику журнала «Современный театр» (См.: Беседа с автором // Современный театр. 1928. № 39. С. 614). Комедия пользовалась большой популярностью у публики — к марту 1929 г. было дано 100 представлений, хотя даже близкие друзья К. не очень высоко ее оценили. См. отзыв о «Квадратуре круга» Ю. Олеши: «Пьеса Катаева несколько схематична. Уже с середины первого акта можно предсказать дальнейшее развитие. Тайна раскрывается ранее, чем зритель находит вкус к ее поискам» (30 дней. 1928. № 10. С. 80–81). Попутно приведем здесь шуточное ст-ние Олеши, обращенное к К.-драматургу и сохранившееся в альбоме, составленном А. Е. Крученых (РО ГЛМ. Ф. 139. Оп. 1., Д. 20. Л. 7.):

ДРАМАТУРГУ КАТАЕВУ Ходил я в театры в порыве алканий Бинокль розоватый на нос нацепив… Я видел «Блоху»… Там блоха на аркане, Я «Зойкину» видел… Там вошь на цепи! (Зубило = Ю. О. 1927 г.)

462. …косые черноморские волны, безостановочно набегающие на пляж, те самые волны, о которых по ту сторону Зеленого мыса сочинял мулат, еще более посмуглевший на аджарском солнце, следующие строки: «…их много. Им немыслим счет <…> одним концом ночное Поти, другим — светящийся Батум…» — Цитируются фрагменты из ст-ния Б. Пастернака «Волны» (1931). В городе-курорте Кобулеты в Аджарии на берегу Черного моря Пастернак со своей второй женой Зинаидой Николаевной Пастернак (урожд. Еремеевой, в первом браке Нейгауз, 1897–1966) жил летом 1931 г.

463. …мои спутники, два грузинских поэта. — Скорее всего — Тициан Табидзе (1895–1937) и Паоло Яшвили (1895–1937).

464. …я покинул райскую страну, где рядом с крекинг-заводом сидели в болоте черные, как черти, буйволы, выставив круторогие головы, где местные наркомы в башлыках, навороченных на голову, ездили цугом в фаэтонах с зажженными фонарями по сторонам козел, направляясь в загородные духаны пировать, и их сопровождал особый фаэтон, в котором ехал шарманщик, кативший ручку своей старинной шарманки, издававшей щемящие звуки австрийских вальсов и чешских полек, где старуха-аджарка в чувяках продавала тыквенные семечки, сидя под лохматым, как бы порванным банановым листом, служившим навесом от солнца… — Анафорический синтаксис этого отрывка заставляет вспомнить о «Зверинце» (1909–11) Велимира Хлебникова. Крекинг — переработка нефти или ее фракций для получения моторного топлива.

465. Едва я появился в холодной, дождливой Москве, как передо мною предстали мои соавторы. — К. приехал в Москву примерно в октябре 1927 г. Ср. в мемуарах Е. Петрова: «Все-таки мы окончили первую часть <романа. — Коммент.> вовремя. Семь печатных листов были написаны в месяц. <…> Мы торжественно понесли рукопись Дюма-отцу, который к тому времени уже вернулся» (Петров Е. // Об Ильфе и Петрове. С.20).

466. Один из них вынул из папки аккуратную рукопись, а другой стал читать ее вслух. — Ср. в мемуарах Е. Петрова: «Мы готовились к самому худшему. Но он прочел рукопись, все семь листов прочел при нас» (Петров Е. // Об Ильфе и Петрове. С. 20).

467.<Брат и друг> ввели совершенно новый, ими изобретенный великолепный персонаж. — Остапа Бендера, имя которого ныне стало нарицательным, как, например, Ноздрев. — Ср. в набросках Е. Петрова к книге об И. Ильфе: «Остап Бендер был задуман как второстепенная фигура <…> Но Бендер постепенно стал выпирать из приготовленных для него рамок, приобретая все большее значение. Скоро мы уже не могли с ним сладить» (Петров. С. 24), а также у В. Б. Шкловского в «Юго-Западе»: «В схеме, предложенной Катаевым, Остапа Бендера не было. Героем был задуман Воробьянинов и, вероятно, дьякон, который теперь почти исчез из романа» (Шкловский. С. 473).

468. — Я больше не считаю себя вашим мэтром. Ученики побили учителя, как русские шведов под Полтавой. Заканчивайте роман сами, и да благословит вас бог. Завтра же я еду в издательство и перепишу договор) с нас троих на вас двоих. Соавторы переглянулись. Я понял, что именно этого они от меня и ожидали. — Ср. с диалогом, приведенным в мемуарах Е. Петрова: К. «очень серьезно сказал:

— Вы знаете, мне понравилось то, что вы написали. По-моему, вы совершенно сложившиеся писатели.

— А как же рука мастера? — спросил Ильф.

— Не прибедняйтесь, Илюша. Обойдетесь и без Дюма-пэра. Продолжайте писать сами. Я думаю, книга будет иметь успех» (Петров Е. // Об Ильфе и Петрове. С. 20–21).

469. — Однако не очень радуйтесь, — сказал я, — все-таки сюжет и план мои, так что вам придется за них заплатить. Я не собираюсь отдавать даром плоды своих усилий и размышлений…

— В часы одинокие ночи, — дополнил мою мысль братец не без ехидства. — Строка из ст-ния А. К. Толстого «Средь шумного бала, случайно…» (1851).

470. — Чего же вы от нас требуете? — спросил мой друг.

— Я требую от вас следующего: пункт «а» — вы обязуетесь посвятить роман мне, и вышеупомянутое посвящение должно печататься решительно во всех изданиях как на русском, так и на иностранных языках, сколько бы их ни было. — Это обещание было выполнено. См. в 1-м и во всех последующих изд. «Двенадцати стульев»: «Посвящается Валентину Петровичу Катаеву».