В лабиринтах вечности
Шрифт:
Ослик резво семенил тоненькими ножками, покачивая засыпающего седока…
Глава Третья
Следы атлантов
I
1912 год, Париж, Сорбонна
Зал гудел. Слышались смешки, едкие выпады, выкрики:
– Фальсификация!
– Подтасовка фактов!
– Всё подстроили!
– Нет доказательств!
– У Вас нет доказательств!
За кафедрой молодой ученый бледнеет на глазах, на лбу испарина, в руках пожелтевшие
– Есть! Есть доказательства и вот они! – парировал Пауль Шлиман. Он неестественно бледен, но настроен решительно, – Это документы моего деда – Генриха Шлимана! Они являются неопровержимыми доказательствами. И я …
– Да ваш дед не отличался правдивостью! – выкрикнул, а вернее по-стариковски тускло проскрипел ученый муж, сухонький, чопорный, весь аккуратненький (с усиками и острой бородкой, которая, тряслась при каждом слове), лицо его было перекошено от злости. – Ваш дед все носился со своей Троей и золотом Приама. А была ли это та самая Троя? И не сам ли он заложил клад, им затем найденный?! А? Ведь свидетелей не было! А теперь вы нам подсовываете какие-то бумажонки и хотите сказать, что он нашел Атлантиду!
– Да, ваш дед просто использовал фантастические сказки Платона… – подхватывает уже другой светила.
– Вы сфабриковали… – послышалось с задних рядов амфитеатра.
Среди общего нежелания принять новое открытие Пауля Шлимана слышны и другие настороженные и пытливые восклицания:
– Дайте сказать ему!
– Пусть скажет!
– Доказательства!
– Покажите, что там у вас есть…
– Дайте ему сказать…
Пауль Шлиман, выждав немного и поправив пенсне, торжественно зачитал:
– В 1890 году в Неаполе мой дед, Генрих Шлиман, за несколько дней до своей кончины передал своим друзьям запечатанный конверт. Надпись на нём гласила: «Разрешается вскрыть только тому из членов семьи, который поклянется, что посвятит свою жизнь упомянутым здесь поискам»…
– И каким же это поискам? – съехидничал злостный старикашка, – уж не Атлантиду ли будем искать? Хе-хе-хе.
Шлиман выдержал паузу и, даже не удостоив взглядом старца, продолжал:
– За час до кончины дед онемел, поэтому он взглядом указал моему отцу на лист бумаги на столе, на котором его рукой было написано: «Секретное примечание к запечатанному конверту. Ты должен разбить вазу с головой совы, рассмотри ее содержимое. Оно касается Атлантиды. Веди раскопки в восточной части храма в Саисе и на кладбище Шанука. Это важно. Найдешь доказательства, подтверждающие мою теорию. – Шлиман обвел притихшую аудиторию и торжественно закончил, – Приближается ночь, прощай!»
Какое-то время царила тишина, казалось, всех собравшихся потрясла последняя воля Генриха Шлимана – подарить миру ещё одно Великое Открытие.
И, казалось, в умах ученых предсмертные слова Шлимана именно сейчас занимают должное место.
Но нет!
Это была лишь недолгая пауза. Ученые мужи какое-то время обдумывали услышанное, сопоставляли каждый для себя известные для них факты. Благоговейное молчание и задумчивые лица ученых – всё это длилось лишь несколько мгновений, и зря Пауль Шлиман гордо и победоносно взирал на них с кафедры, зря ему уже мелькал призрачный лавровый венок, не прошло и минуты, как новая волна ученого негодования и недоверия обрушилась на него:
– Ах, как трогательно! «Приближается ночь! Прощай!» Что-то я не помню за Шлиманом такой сентиментальности! Сами, должно быть, придумали… – проскрипел всё тот же неугомонный старикан.
– И какие же доказательства, если не секрет, вы нашли? – доносились язвительные выкрики.
– Покажите…
– Продолжайте… – эхом отзывалось с задних рядов.
Шлиман вновь поправив пенсне, обвел затихающие ряды взглядом и продолжил:
– Мой дед…
– Ваш дед – фальсификатор!
– Мой дед велел передать это письмо на хранение в один из банков. Так как мой отец не любил археологию и был далёк от неё, а я на то время был ещё слишком мал, поэтому письмо все эти годы пролежало в банке. Но сколько я себя помню, отец всегда говорил мне, что я, возможно, именно тот, кто продолжит дело деда, и я действительно мечтал когда-нибудь открыть своими руками… и прочесть эти строки…
– Ах, как трогательно!
– …Но для того, чтобы завещание могло вступить в силу, я должен был доказать, что готов посвятить свою жизнь археологии и Атлантиде. Я несколько лет учился в России, Германии и на Востоке, учился у вас, уважаемые коллеги, изучал ваши труды, – он сделал заметную паузу и настойчиво посмотрел на старика, который в свою очередь благосклонно склонил голову (хоть этот Шлиман и выскочка, но старику польстило – его вспомнили). – И многому научился у вас. Многое познал, но до сих пор не могу сказать, что хоть на шаг приблизился к тем тайнам, что постиг мой дед…
Не успел он закончить, как старик зашелся скрипучим, похожим на скрип телеги на пыльной дороге в Арли, голосом.
– Мы знаем! – скрипел он, – Знаем! Он подложил золото в клад царя Приама! Ведь, что ему каких-то там тринадцать килограммов презренного металла? Он же на спекуляции в Америке нажил капитал, так что ему золото… Славы ему захотелось! Что есть золото в сравнении со Славой? Ничто! Вот оно зло-то, где зарыто… Славы хотел Шлиман!
Старик продолжал шипеть, но его уже никто не слышал, взгляды всех были обращены на кафедру, где внук знаменитого археолога достал из конверта бумаги.
– В 1906 году мне исполнился 21 год. Тогда я наивно полагал, что уже достаточно сведущ в вопросах археологии, и мне не терпелось вскрыть этот таинственный конверт. С замиранием сердца я произнес клятву, что готов посвятить свою жизнь тайне погибшей Атлантиды. Я дал клятву и сорвал печать…
Он вновь многозначительным взглядом обвел аудиторию.
Царило гробовое молчание. Все замерли, затаив дыхание, внимая голосу Шлимана, как гласу пророка. Даже неугомонный ученый муж перестал скрипеть и злостно шипеть – его старческая шейка вытянулась вперед, бородка нервно тряслась, – он весь напрягся в ожидании.
– В конверте моего деда находились снимки и многие документы. Вот содержание одного из них: «Я пришел к выводу, что Атлантида была не только крупным материком между Америкой и западной Африкой и Европой, но и колыбелью нашей культуры. Специалисты уже достаточно спорили по этому поводу. Они придерживаются мнения, что предания об Атлантиде – это просто выдумка, построенная на основе отрывочных сведений о всемирном потопе до Рождества Христова».
– Придерживались и будем придерживаться! И нас не обмануть! – потряс старец сухоньким кулачком.