В лапах страха

Юрин Александр

А что если зверь и впрямь понимает, что именно с ней происходит?

– Там пенка, – Юрка наморщился.

Светка вздрогнула, подошла к столу, старательно выловила сгусток.

– Что-нибудь ещё?.. – Она уселась напротив, принялась буравить брата пристальным взглядом. – Пей, давай, – спасения ждать не откуда.

Юрка вздохнул и принялся пить. Он знал, что когда чего-то очень сильно не хочется, следует, перво-наперво, зажмуриться, а затем попытаться проглотить всё залпом, чтобы попросту не распробовать вкуса. Однако тёплая жидкость отдавала каким-то сладковатым

привкусом, от ощущения которого в голове тут же всплыл обеденный инцидент в садике... а от этого желудок резко уменьшился в размерах, стараясь вытолкнуть столь усердно проглоченное обратно. Юрка давился, кривился, пыхтел, но всё же продолжал бороться с молоком, изредка отрываясь от столь нелёгкого занятия, чтобы перевести дух и поёжиться в фокусе пристального взора сестры.

Когда с молоком всё же было покончено, Юрка отодвинул стакан, словно тот был наполнен эссенцией и, выпятив нижнюю губу, принялся рассматривать её сведёнными у переносицы глазами.

– Молодец! – похвалила Светка, высматривая что-то невидимое за Юркиной спиной.

Малыш снова поёжился, невольно покосился в тот угол, где дремал насытившийся пёс.

– Меня вырвало сегодня в садике, – непонятно зачем сказал Юрка и робко глянул на сестру.

Светка вздрогнула.

– Фу, гадость, какая! – Она схватила стакан и решительно направилась к раковине. – Вот, Марина приедет, обязательно ей расскажи. Она точно оценит.

– Почему ты такая? – спросил Юрка.

Светка резко обернулась.

– Какая?

– Злая, – Юрка поёжился, но усидел на месте.

Девочка задумалась, однако лишь на пару секунд, после чего быстро вернулась за стол.

– Злая... – шёпотом повторила она. – А мама твоя, можно подумать, добрая.

– Почему ты её так называешь?

– А как мне её называть?!

Юрка шмыгнул носом, пожал печами.

– Она ведь и твоя мама тоже. Тем более, она взрослая. Она больше тебя живёт, а значит умнее, – Юрка усиленно вспоминал слова Лены, но мысли непослушно скакали в пустой голове, из которой, такое ощущение, разбежалось всё разумное.

– Чего это ты такое сочиняешь? – удивилась Светка, посматривая на брата с неподдельным любопытством.

– Ничего я не собираю, – обиделся Юрка. – Почему ты так ко всем относишься?

– Как?

– Как будто нас уже нет. Словно мы где-то далеко, или, наоборот, ты на необитаемом острове, а мы тут, дома. Вот ты и злишься от безысходности, потому что не знаешь, как быть дальше, или просто завидуешь.

Светка открыла рот, да так и застыла с гримасой ужаса на лице, не в силах что-либо сказать. Лампы под потолком хищно мигнули, наполнив кухню алыми всполохами срабатывающих стартеров. В ушах застучали керамические палочки разгоняемых в люминесцентных трубках фотонов. Затем свет снова выровнялся и, напоследок полоснув неприятным гулом по барабанным перепонкам, принялся распространяться, как и прежде.

Светка вздрогнула, а Юрка просто нервно сглотнул. В своём углу приоткрыл глаза Умка; он поднял голову и грозно зарычал в потолок.

– Чего это? – прошептал перепуганный малыш, скача взором то на потолок,

то на пса, то на сестру.

Светка опомнилась, попыталась взять себя в руки, привстала.

– В щитке на площадке, наверное, снова искрит.

– И чего теперь будет? – Юрка был готов в этот вечер к чему угодно, но только не к полнейшему мраку в компании одомашненных монстров.

– Вроде наладилось всё, – Светка шагнула к настенному шкафу. – Надо бы свечки поискать, а то мало ли что...

Юрка притих, будто пойманная мышь, понимая, что самое страшное ещё впереди.

Светка пододвинула к плите табурет, встала на него обеими ногами и внимательно изучала содержимое развешанных вдоль стены шкафов.

«Она тоже чего-то боится!»

– Ага, вот! – весело сказала Светка, легко спрыгнув с табурета; девочка положила на стол перед братом две розовые свечки и, обхватив себя руками за плечи, снова о чём-то задумалась.

– Чего?.. – не понял Юрка, ощущая, как по спине пробегают редкие мурашки.

– Ничего, – покачала головой Светка, усаживаясь напротив брата. – Чего тебя стошнило-то? Опять кормили насильно? – Девочка машинально взяла одну из свечек и принялась просто так вертеть в пальцах, царапая ногтями податливый парафин.

– А ты откуда знаешь, что так бывает? – спросил Юрка, продолжая боязливо коситься на сестру.

– Помню.

Юрка вздохнул.

– Нет, – прошептал он на пороге слышимости. – В это раз я сам виноват.

– Да ну...

– Я просто на руки воспитательницы посмотрел... – Юрка что есть сил сглотнул взбунтовавшийся молочный сгусток; немного подождал и лишь затем продолжил: – Я на её руки посмотрел... а не надо было. Они такие... Такие...

– Какие?

Юрка притих, закатил глаза, будто к чему-то прислушиваясь.

Гул под потолком снова резко возрос. Светка не удержалась и задрала голову. Яркий свет от вспыхивающих ламп озлобленно полосонул по сетчатке, оставив после себя медленно гаснущие кляксы. Девочка болезненно поморщилась, снова уставилась на брата.

У того не было туловища; Светка отчётливо видела запрокинутую голову с блестящими белками глаз, а вот ниже шеи дрожало коричневатое гало, которое становилось всё темнее и больше, раздуваясь на вроде фурункула. Внезапно аномалия принялась пульсировать, словно внутри Юрки забилось дополнительное сердце.

«Господи! – пронеслось в голове девочки. – А что если внутри него и впрямь что-то сидит! С самого рождения. Вполне возможно, это часть Марины. Только, вот, непонятно какая: светлая или тёмная?»

Светка зажмурилась, а когда заново открыла глаза, световой ожог окончательно «зарубцевался». Напротив, за столом, ёрзал мелкий Юрка. Он был снова обычным мальчиком с одним единственным сердцем.

Юрка жалобно посмотрел на сестру.

– Только обещай, что смеяться не будешь и обзываться.

– Не буду, – пообещала Светка, силясь унять разошедшееся сердце.

– У неё руки, как у Бабки Ёжки. Все косточки наружу торчат, – Юрка содрогнулся, вспоминая увиденное.

– Как это? – не поняла Светка, изучая свои руки.