В масках играют краплеными
Шрифт:
– Человек, он многое может, – улыбнулся Лагинский. – Нет здесь ничего сверхъестественного. Просто людям часто не хватает знаний.
– Ясно, – кивнул Горобко, – наука. А знаешь, доктор, хотел я тебя шлепнуть. Прямо и честно говорю, как убежденный сторонник мировой революции и боец Рабоче-Крестьянской Красной Армии. Подозрения ты у меня вызывал сильные, особо, когда в казачка пулял, там у оврага. Я сразу понял – не хочешь ты его убивать, пугаешь только, а почему? Свой для них, видно. Вот, думаю, навел студент беляков на хутор. Ну малость подожду, проверю. Патрон для тебя приготовленный в беляков спалил. А когда при
IV
– … Нет, здесь вы не правы, ротмистр, – полковник Кротов откинулся на стуле, похлопывая вытянутой рукой по карте-трехверстке, расстеленной на столе. На ней, как на скатерти стояли бутылка коньяка и закуска. – Все-таки пленные нам нужны. Вы знаете, какие потери в полках? Две трети личного состава. Конечно, станичники поднимутся против Советов, казачество Кубани, воодушевленное нашим наступлением, сбросит с себя иго большевизма, мы им в этом поможем. Но сейчас нам нужно пополнение. И наиболее здравомыслящие из пленных, я считаю, охотно повернут штыки против комиссаров. Не забывайте, ротмистр, – полковник расплылся в доверительной улыбке, – красные тоже проводят мобилизацию, и у них в армии много недовольных и наших тайных друзей. Впрочем, насчет последних вы более компетентны.
«Тебе бы на митингах выступать, – неприязненно думал ротмистр Синильников из контрразведки корпуса, холодно глядя на полковника. – Нашел спасителей России в лице пленных красных. Кретин».
Штаб-ротмистр возвращался с передовой, где он лично организовывал переход своего агента через линию фронта. А здесь, на хуторе его встретил командир сводного отряда Кротов. Они были немного знакомы по Новороссийску. Встречались там пару раз на совещаниях у тогдашнего коменданта города Кутепова. Но, а ради сегодняшней встречи Кротов пригласил Синильникова на бутылочку французского коньяка и попросил о маленьком одолжении: взглянуть опытным взглядом профессионала на взятых пленных, дабы «отделить семя от плевел». На комиссаров, Кротов знал, у ротмистра был обостренный нюх.
– Извольте, полковник, – согласился ротмистр, – я рад вам помочь. Однако должен предупредить – сейчас и рядовой состав красных пропитывается ядом большевизма. Я буду пристрастен.
– Целиком полагаюсь на вас, – полковник поднял рюмку. – За нашу победу, ротмистр! – Они выпили. – Вас проводят.
– Стройся в одну шеренгу, да побыстрее! – забегали конвойные, толкая прикладами
пленных.
Не ожидая ничего хорошего, красногвардейцы неохотно встали в ряд и увидели подходящую к ним группу офицеров в сопровождении казаков. Один из них с погонами капитана цепкими, холодными глазами долго ощупывал лица пленных, затем прошел вдоль строя.
– Этот, этот, этот тоже… – небрежно указывал он пальцем, и казаки выдергивали из шеренги приговоренных к расстрелу.
– А вы из каких? – презрительно спросил Синильников, перекатывая в зубах папироску и вперив тяжелый равнодушный взгляд в Лагинского.
В свою очередь, в глазах подтянутого, плечистого парня он ясно уловил сочувствие перемешанное с жалостью с едва уловимым оттенком брезгливости: «Что же ты творишь, человече? Я все понимаю, но только простить тебя уже нельзя и некому. Зачем же ты так?»
Синильников вдруг почувствовал себя гадким, нашкодившим мальчишкой, он даже на миг съежился от сознания своей непоправимой вины. Это его потрясло, но и отрезвило, глаза стали наливаться привычной мутной злобой, рука поползла к кобуре, но дернулась и опустилась. Контрразведчик пошатнулся и мертвенно побледнел…
«Служба Контроля Исторической стабильности и корреляции исследований не возражает. Контактор –ротмистр Синильников В.П. убит ночью с 3 на 4 августа 1920 года при подъезде к Александровску группой неизвестных лиц, предположительно, махновцев».
Значит, при любом раскладе ротмистру оставалось жить не более полусуток.
Лицо Синильникова исказила страшная гримаса, он недолго противился неведомой силе, подавившей его волю, затем губы его обмякли, и он, опустив плечи, повернулся к сопровождавшим его – есаулу и поручику.
– Комиссаров и идейных здесь не вижу, господа. Этих, что отобрал, можно было определить служить к нам, если согласятся… И вообще, подпоручик, гоните эту рвань на все четыре стороны. Они нам не опасны. Я скажу полковнику.
Офицеры удивленно переглянулись. Подпоручик открыл рот, собираясь что-то возразить, но есаул, внимательно наблюдавший за ротмистром, перебил его, желая разрядить обстановку:
– Господа, приглашаю вас к нам пообедать. Все уже приготовлено, чем богаты, тем и рады. Наши казачки расстарались…
– Черт, сам бы не видел, ни за что не поверил, – изумленный Горобко покачал головой. –Даешь. Такого стервеца обломал. Я их за версту определяю. Сволочь первостатейная. Чуть он тебя не кокнул. – Горобко пожал руку измученному экспресс-внушением Андрею. – Спасибо, брат, за ребят. Не знаю, надолго ли нас оставили в покое, но пока живем.
Ох, не нравилось Андрею, что Служба Контроля в последние часы не имеет никаких возражений против его действий.
Ротмистр Синильников поспешил к полковнику Кротову, где после туманных объяснений, сославшись на специальное задание начальника контрразведки корпуса, потребовал отпустить всех пленных и дать им сопровождение хотя бы на первые пять верст. Удивленный Кротов после некоторого раздумья согласился сделать это под личную ответственность ротмистра, хотя у него возникли кое-какие сомнения, да и выглядел Синильников как-то странно. Конечно, можно допустить, что среди пленных случайно оказался ценный агент нашей контрразведки, и отпущенные пленные будут служить ему прикрытием. Но такой непонятно великодушный жест с их стороны обязательно должен вызвать подозрения красных – с чего это беляки такие добренькие? А впрочем, черт с ним, ротмистром, пусть разбирается сам в своих делишках.
Синильников проверил исполнение приказа и даже сам проводил пленных до конца хутора. Вернувшись в компанию гулявших офицеров, он пил стакан за стаканом, почти не закусывая, но пьянел медленно, молча поглядывая на раскрасневшихся собутыльников. Они ежились под его тусклым, ненавидящим взглядом, и веселье за столом стало постепенно стихать. Наконец, подполковник Хлюзин – командир отряда бронемашин не выдержал:
– Господин ротмистр, если хотите добраться до Александровска засветло, вам следует