В мире фантастики и приключений. Выпуск 1
Шрифт:
Все чаще и чаще ударяли по крыше крупные капли дождя. Необыкновенно быстро темнело. Глядя в окно, я уже с трудом различал силуэты деревьев.
Оттого, что гроза должна была разразиться с минуты на минуту и все никак не разражалась, нервы у всех нас были напряжены, как у человека, который стоит с завязанными глазами, ждет удара и не знает, в какую именно секунду его ударят.
Валя подошла к окну и высунулась наружу.
– Ух, и ливень же будет!
– сказала она.
– Уж чего-чего, а воды здесь хватает. Если когда-нибудь отсюда
– Почему же вы так воду не любите?
– спросил я.
– Я люблю газированную с сиропом, - сухо ответила Валя и, забрав пустую сковородку, ушла на кухню.
И тут началось. Взвились занавески. С шумом захлопнулось одно из окон. В лаборатории зазвенело стекло. Сквозняк промчался по комнате. На полянку, на деревья, на маленький домик ринулись потоки воды. На полу под окнами сразу образовались лужи. Косой дождь хлестал в комнату. Мы подбежали к окнам и, борясь с ветром, стали их закрывать. Нас ослепила молния. Казалось, что она ударила где-то совсем рядом, не то в соседнее дерево, не то в пенек под нашим окном. Деревья изгибались под напором ветра. Забурлили ручьи.
– Лаборатория!
– закричал Костров.
– Там сметет всю посуду!
Вертоградский кинулся в лабораторию. С трудом я закрыл в столовой окна. По стеклам сразу же потекла вода, и в комнате стало еще темнее.
Валя вошла в комнату с керосиновой лампой в руке.
– Какая темень!
– сказала она.
– Петр Сергеевич, у вас есть спички?
Мы зажгли лампу, и, когда огонек ее разгорелся, за окнами стало темно, как ночью. Вертоградский вышел из лаборатории. Волосы у него были мокрые, и капли воды стекали по лицу.
– Две пробирки разбились, - сказал он.
– Ну ничего, скоро у нас много посуды будет.
Валя сняла шерстяной платок, висевший на спинке стула, накинула его на плечи.
– Холодно, - сказала она, поеживаясь, - и неуютно. У нас всегда неуютно в такую погоду.
Петр Сергеевич встал и надвинул на лоб фуражку.
– Придется идти, - сказал он.
– Хорошо, что я плащ захватил.
Он снял висевший на гвозде брезентовый плащ и стал надевать его.
– Куда вы?
– удивилась Валя.
– Вас же зальет.
– Надо, - сказал Петр Сергеевич.
– Мало ли что может в такую погоду случиться! Тем более теперь.
Он вышел. Страшно было подумать, как он будет ходить по болотам в темноте. Там и в солнечный день не всюду можно пройти. Вертоградский стоял у окна и барабанил пальцами по стеклу.
– Будем пить чай?
– спросила Валя.
– Нет, - сказал Костров.
– Не хочется.
Валя беспокойно посмотрела на отца:
– Пойди ляг, папа.
Костров пожал плечами:
– Рано еще. Наверху лампа заправлена?
– Да.
– Пойду почитаю.
– А я, - сказал Вертоградский, - пожалуй, лягу. В такую погоду ничего нет лучше, как лечь и укрыться. Раздеваться не стану, а подремлю одетый.
Он ушел в
– Может, все-таки выпьете чаю, Володя?
– спросила она.
– Нет, спасибо.
Я сел в качалку и стал раскачиваться. Валя достала с полки коробку с работой и выложила на стол мотки ниток, иголки, куски материи.
– Вышивать будете?
– спросил я.
– Нет, чулки штопать.
Иголка неторопливо двигалась в ее руках. Очень уютно и домовито выглядела Валя сейчас, в пуховом платке, склоненная над шитьем, при желтом свете керосиновой лампы.
Снова, прогремев, раскатился по небу гром.
II
Мы долго молчали. За окнами монотонно лил дождь. Даже в комнате было слышно, как шумят и бурлят ручьи между деревьями.
– Может, печку затопить?
– спросила Валя.
– Хоть сейчас и лето, но в такую погоду приятно.
– Не стоит возиться, - ответил я, и мы опять замолчали.
На кухне заверещал сверчок. Под его песенку я задумался. Мысли мои были не очень веселыми. Никак я не мог найти того верного и точного хода, который должен был разоблачить Вертоградского и заставить его вернуть вакцину. Вот он лежит в постели совсем близко, здесь, за тонкой перегородкой, и, наверно, обдумывает, как ему скрыться, как бы не выдать себя, вспоминает каждую мою фразу, стремясь угадать, догадываюсь я о чем-нибудь или нет. Так же и я сейчас вспоминаю каждую его фразу и каждое его движение.
Валя перебила мои мысли вопросом:
– Как вы стали следователем, Володя?
Я усмехнулся:
– Как обыкновенно становятся кем-нибудь. Частью по влечению, частью случайно.
– А где на следователя учатся?
– Я вот учился на биологическом.
– И только?
– Нет, еще кое-где… Андрей Николаевич все еще на меня сердится, что я с биологического ушел?
Валя усмехнулась:
– А вы все еще его боитесь?
– Я лишних полгода учился на биофаке, чтобы не рассердить его.
Валя откусила нитку и сняла чулок с гриба.
– Только для этого?
– спросила она.
– Нет, - сказал я улыбнувшись, - еще, чтобы с вами не расставаться. Я был очень влюблен в вас, Валя.
Снова иголка ходила в крепких и подвижных ее пальцах. Верещал сверчок, за окном монотонно шумел дождь.
– Я помню.
– сказала Валя.
– Я, правда, была девчонкой, но тоже была в вас влюблена. Мне только было очень обидно, что вы такой белобрысый.
Я не нашелся что ответить и снова стал раскачиваться в качалке, прислушиваясь к свисту ветра и шуму дождя за окнами. Я посмотрел на часы: было начало одиннадцатого, уже мог прийти ответ из Москвы. Принесут мне радиограмму из штаба или решат подождать до утра? Жалко, я не предупредил, что мне она нужна срочно.