В мире хищных зверей
Шрифт:
– А кто теперь не прет!
– сказала Виола.
– Каждый со своей колокольни. Ведь не зря же, в конце концов, он и учился в столичном университете, чтобы уметь лавировать.
– Ха, - хохотнул Поэт.
– Тащат все, а кто имеет образование, тот, вдобавок, еще знает что надо тащить в первую очередь?
– Ну конечно!
Егор обернулся к ним и сказал:
– Даже не качает. Хороший асфальт.
Сразу и опять вклинился Поэт:
– Это не асфальт. Одна фирма запатентовала изобретение: что-то связанное с кораллами, которые заливают какой-то гадостью. И теперь
– спросил он у Минилая.
– Тормози-и!
– заорала Виола.
– Тормози-и!!!
Это мальчуган школяр перелез через оградку и, дождавшись просвета, как ему казалось, побежал на другую сторону дороги. И чего-то он, видно, не учел...
... Половину намеченного он проскочил, но навстречу несся желтый фургон...
... Визжали шины и гудки...
... Фургон же и увез его в клинику...
... А когда "черепашка" вновь тронулась из узелка машин, у Егора долго стояло в глазах желтое пятно.
И когда они полчаса дрыхли перед закрытым шлагбаумом, за которым, брякая буферами и чмокая отошедшим рельсом, телепался по стрелкам товарняк, желтое пятно еще стояло и стояло.
– Виола, - как будто ни в чем не бывало спросил Миня, - ты Дудзика знаешь? Сосед через гараж напротив. У него еще сын в Лицее.
– Ну и?
– У них в позапрошлом году квартиру обворовали, они железную дверь поставили; потом, в прошлом году, их месяц досаждали телефонными звонками, высчитали когда все отлучатся из дому, срезали плазменным резаком замок и снова обокрали. Тогда они договорились с соседями и вскладчину приобрели на весь подъезд домофон, а себе еще и супердверь. Так три дня назад снова залезли - через крышу - и обобрали подчистую, видно даже не торопились. Драгоценности, шубы, технику - все! И самое интересное, что никто ничего не видел.
– А может и видели, да промолчали - откуда мы знаем?
– Может и видели. Ну а полиция поискала - тю-тю. Дудзик, бедняга! Представляешь его состояние?
– Вот так!
– сказал Поэт, обращаясь к Егору.
Егор кивнул головой.
"Черепашка" взлетела на запруженный машинами мост, перекинутый полосатой трапецией над свободными водами великой реки от взметнувшегося ввысь правого берега до растекшихся слева мокрых пятен заливных лугов, и выскочила на скоростную трассу до Багадага. Самое трудное на этом пути было выехать из города. Теперь уж в окно виднелись косяки резиновых лодчонок с рыбаками и усиками удочек, кустарники по пояс в воде и неоседающий пух белых облаков.
– А у моего друга был кот, - стал вспоминать Поэт, - кот Лизка. Своенравнейший котище - жуть. Гордец страшенный. Он по карнизу одиннадцатого этажа ходил по всем соседям. Зайдет, бывалыча, к кому-нибудь на кухню, - умный, чертяка, - открывает морозилку и жрет сосиски от души. Любые дверцы открывал.
– И что?
– спросил Егор.
– Ничего. Его потом, говорят, в форточку выбросили. Да, кстати, Миня, я все хотел спросить!
– Спрашивай.
– В последнее время заметно участились встречи людей с привидениями. Это связывают с деятельностью комбината.
Минилай
– Иной раз, сами того не замечая, мы спрашиваем о вещах, о которых другие дают подписку о неразглашении...
– Да ладно тебе! Все же все знают! Киберпсихика, "невидимки", "ловушки", визиоэффекты?
– Молчание, как говорится, жизнь.
– Гм!
– Поэт очевидно рассердился и обиделся.
– Если в обществе существуют общественно значимые тайны, оно не может называть себя демократическим.
Вскоре целыми грибными полями потянулись дачные домики. Свернув в лесополосу у развилки шоссе и поковыляв по разбитым колеям грунтовой дороги, они приехали. Миня открыл ворота и загнал "черепашку" на бархатистую зеленую лужайку перед изящной избушечкой.
– Вылазь, - сказал он, - гвардия!
– О, как мило, - воскликнул Поэт и разразился: - У-лю-лю-лю-лю... Райское местечко.
Егор огляделся. Бабочки слетали с цветка на цветок. Прожужжал над головой, словно стратегический бомбардировщик, мохнатый слепень. Из-под припухлых листиков земляники жеманно выглядывали красные ягодки, интересуясь - кто же это пожаловал?
– Это божественно, - плясал и скакал Поэт.
– Такую природу я люблю безопасную, обузданную. А в Слободке не природа - зверь!
– Минечка, - заласкалась Виола, - вы с пылу с жару не желаете за землею съездить? А я пока стол приготовлю! Баньку.
– Поедете?
– грудным голосом спросил Миня.
– За землей?
– не поверил и улыбнулся Поэт. Егор давно подметил, что тот остро реагирует на смешное или нелепое.
– Это образное выражение - земля. Земли море! Нет хорошей земли.
– Удобрения, что ли?
– Да... Навоз.
– Где?
– На ферме.
– А его разве не развозят машинами?
– Ну конечно развозят. Только за баснословные цены.
Поэт оглянулся на Егора.
– Украсть, что ли?
– Если хочешь, назови так. Но я себя оправдываю вполне приличной причиной: ферме назем мешает. И если я беру его, то этим помогаю им в подготовке к встрече с санинспекцией.
Поэт вторично оглянулся на Егора.
– Ну поехали, - сказал тот, ему было все равно.
– А там шибко шугают таких?
– еще раз перестраховался Поэт.
– Иногда, - ответил Минилай.
– Меня - ни разу.
– Мне все равно, - сказал Егор.
– Ехать так ехать. Я тебе доверяю в этом смысле.
– Но при чем здесь доверие! Есть вопросы, связанные с личной ответственностью, где человек уже не может просто копировать опыт других, он делает абсолютно свой выбор.
– Не вижу разницы.
– Как хочешь, - сказал Поэт.
– Тогда вперед... Прицеп есть?
– спросил он Миню.
– Или мешки взять, да пару вил.
– Да, мешки возьмем.
Миня ушел за ними, а Егор с Поэтом стали вытаскивать из машины все ненужное, чтоб не возить взад-вперед лишний груз. "Вот у них какие разговоры, - размышлял Егор.
– Вот о чем. А как говорят и что делают, тем, верно, и живут. Вот тебе и город. Познал?.. Мало. Это лишь кусочек большой жизни...