В мишуре и блестках
Шрифт:
— Очень успешно. Но не странно ли, что он не вернулся к вам?
— Конечно, странно. Он должен был сразу же доложить. Очень неприятная история... — Полковник уселся повыше в постели и нахмурил брови.
— А не пошел ли он прямо в гардеробную, чтобы переодеться? Ведь туда можно войти из коридора.
— Можно, но он должен был сначала доложить. Непростительная промашка.
— Вы не возражаете, если я загляну в гардеробную? Посмотрю, там ли костюм?
— Да-да, пожалуйста, — разрешил полковник.
Но золотистого одеяния в гардеробной не оказалось. Комната, выдержанная в багровых тонах, блистала чистотой и порядком. Тисненые красные обои на стенах, мебель начала викторианской эпохи, тяжелые красные занавески на медных кольцах. Подобная комната могла бы быть в "Холодном доме" Диккенса, и, несомненно, именно такое впечатление хотел произвести Хилари. Трой заглянула в шкафы, ящики и даже под кровать, где обнаружила изрядно потрепанный жестяной сундучок с надписью, сделанной белой краской: "Полковник Р. Форестер". Припомнив рассказы Хилари о непременных составных частях багажа супружеской пары, Трой предположила, что именно в этом сундучке хранится достояние Форестеров.
Где-то в отдалении хлопнула дверца машины. Трой показалось, что она слышит голоса.
Она раздвинула занавески и услышала, как захлопали другие дверцы и заурчали моторы. Гости разъезжались. Лучи от невидимых фар переплетались на снежной равнине, сигналили машины, перекликались голоса.
Трой с шумом задернула занавеску и вернулась к полковнику.
— Там нет, — объявила она. — Наверное, он оставил костюм в раздевальне. Надо спросить Крессиду, та должна знать. Она снимала с него бороду.
— Я страшно сердит на Молта, — произнес полковник сонным голосом. — Придется его отчитать, ничего не поделаешь.
— Он вам показывался в костюме? Прежде чем спуститься к нам?
— А? Показывался ли? Ну да, но... Видите ли, после приступов я задремываю. Так получается, знаете ли... — Полковник все протяжнее выговаривал слова. — После приступов... сплю.
И он задремал, причмокивая и неслышно надувая щеки, как младенец.
В комнате стало очень тихо. Последняя машина уехала, и Трой представила себе, как обитатели дома собрались в гостиной у камина и обсуждают прошедший вечер. Или, может быть, они затеяли игру в казаки-разбойники и все бросились искать Молта? А возможно, уже и нашли его спящим в каком-нибудь дальнем закутке.
Полковник погрузился в очень крепкий и мирный сон, и Трой решила, что ей больше нет нужды оставаться с ним. Она погасила все лампы, кроме ночника, и направилась вниз.
В холле она застала нечто вроде собрания общественности. Слуги в полном составе, сбившись в тесную кучку, настороженно внимали Хилари. Рядом с племянником с суровым видом председателя собрания восседала миссис Форестер. Мистер Смит, покуривая сигару, стоял поодаль, выступая в роли независимого наблюдателя. Крессида, по всей видимости в полнейшем изнеможении, сидела в кресле портье, безвольно опустив руки и вытянув ноги в золотистых туфельках.
— ...вот все, что я хотел вам сказать, — говорил Хилари. — Его нужно найти.Он где-то здесь, и его нужно найти. Знаю, у вас много работы, я очень сожалею, случай и в самом деле нелепый, но придется им заняться. Есть ли у вас какие-либо предположения? Если есть, буду рад их услышать.
Трой, стоя на лестнице, взглянула на аудиторию Хилари: Катберт, Мервин, Найджел, Винсент, Котеночек, поваренок; чуть поодаль стояли помощники, нанятые специально для праздника, мужчины и женщины. Об этих последних можно было только сказать, что они выглядели усталыми и обескураженными.
Но постоянные слуги производили совсем иное впечатление. Трой не сомневалась, что ее живое воображение и знакомство с их биографиями тут ни при чем. Если бы даже она ничего не знала об их прошлом, то все равно почувствовала бы, что слуги сейчас выступают сплоченной командой и подвиг их к единству страх. Если бы они обмазали лица глиной и дали ей застыть, то вряд ли добились бы более бесстрастного выражения. Мысль о глиняных масках не показалась ей чересчур неуместной, поскольку все слуги были чрезвычайно бледны. Они стояли, глядя прямо перед собой, словно взвод на параде.
— Итак, Катберт? — произнес Хилари. — Вы главный среди прислуги. Есть у вас какие-нибудь идеи?
— Боюсь, нет, сэр. Осмелюсь заявить, сэр, мы провели тщательный обыск помещения. Тщательнейший, сэр.
— Кто, — выпалила миссис Форестер, — видел его последним?
— Да. Конечно, вы правы, тетя Трах. Хороший вопрос, — явно смутившись, подхватил Хилари.
После продолжительной паузы раздался голос Крессиды:
— Ну я ведь уже говорила,разве нет? Когда он слинял со сцены, я вернулась, как договаривались, в раздевальню, а он вошел с парадного крыльца, и я сняла с него халат, парик и грим, и он сказал, что пойдет доложить дяде Роду, а я вернулась в гостиную.
— Оставив его там? — хором спросили Хилари и миссис Форестер.
— Боже, сколько можно повторять! Оставив его там.
Трой никто не замечал. Она села на ступеньку и задумалась о том, как бы ее муж отнесся к происходящему.
— Хорошо. Да. Отлично, — говорил бедный Хилари. — Пока все ясно. Ну а потом, дорогая? Ведь ты по дороге в гостиную должна была пересечь холл, не так ли?
— Это же не постановка "Хижины дяди Тома", дорогой, и мне незачем мотаться по снегу.
— Конечно, нет. Ха-ха. И... постой... значит, люди, ответственные за детский ужин, были здесь, да?
— Точно, — ответила Крессида. — Трудились как пчелки. — Она закрыла глаза.
— Полагаю, — продолжал Хилари, — кто-нибудь из вас помнит, как мисс Тоттенхэм шла через холл?
— Видите ли, сэр, — обиженно начал Котеночек, — мы все были очень заняты приготовлением ужина, и стол находился в дальнем конце холла, и лично я ни на что не обращал внимания, кроме моей работы. Однако, сэр, я припоминаю инцидент, о котором идет речь, потому что он сопровождался неким замечанием.
— Да? — Хилари взглянул на Крессиду.