В мишуре и блестках
Шрифт:
— Очень великодушно с его стороны, — заметила Трой.
Этот разговор происходил на одном из первых сеансов. На пятый день пребывания в доме отношения между Трой и Хилари стали вполне дружескими. Портрет был близок к завершению. Трой работала с необычной быстротой и почти без терзаний и сомнений. Все складывалось замечательно.
— Я так рад, — сказал Хилари, — что вам ничто не мешает остаться здесь на Рождество. Жаль, вашего мужа не будет с нами. Мой способ нанимать прислугу мог бы его заинтересовать.
— Он в Австралии по делу о выдаче преступника.
— Кто-то теряет,
— Отлично. Поработаем часок, пока свет не ушел, а потом я хотела бы заняться своими делами.
Трой взглянула на хозяина Холбердса глазом художника. Исключительно благодарная модель, хотя и тот случай, когда легко соскользнуть в окарикатуривание. Яйцевидная голова, пушок волос, венчиком торчавших надо лбом, широко открытые голубые глаза и вечно приподнятые уголки рта, вовсе не предвещавшие улыбки.
"Но, — подумала Трой, — разве любое изображение не является по определению разновидностью карикатуры?"
Вдруг она обнаружила, что Хилари тоже разглядывает ее, словно она была моделью, а он — художником.
— Послушайте, — резко спросила Трой, — а вы, случаем, не дурачите меня? Насчет слуг и всего прочего?
— Нет.
— Правда?
— Уверяю вас.
— Ладно, — сказала Трой, — пора возвращаться к работе. Минут десять я буду копаться и раздумывать, а потом вы сядете позировать.
— Замечательно, — откликнулся Хилари. — Я необыкновенно хорошо провожу время.
Трой вернулась в библиотеку. Ее кисти, как обычно, были вымыты в скипидаре. Сегодня они были разложены на большой чистой тряпке. Заляпанный краской халат аккуратно свисал со спинки стула. К импровизированному рабочему столу добавилась подставка, покрытая бумагой.
"Опять Мервин позаботился, — догадалась Трой. — Ловец домушников и бывший вывесочник".
В этот момент вошел сам Мервин, настороженный и неулыбчивый.
— Извините, — сказал он и добавил "мадам", словно только что вспомнив о подобающем обращении. — Что-нибудь еще?
— Большоеспасибо, — ответила Трой. — Больше ничего не нужно. Все чудесно, — и почувствовала, как неестественно избыточно прозвучала ее благодарность.
— Я подумал, — пробормотал Мервин, уставясь на портрет, — что вам как бы не хватает места для кистей. Мадам.
— О, пожалуй, вы правы. Спасибо.
— Как бы вам приходилось тесниться.
— Но... теперь все в порядке.
Мервин молчал, но не уходил, продолжая смотреть на портрет. Трой, не умевшая рассуждать о незаконченной работе, занялась палитрой, повернувшись спиной к слуге. Когда она обернулась, то слегка опешила, обнаружив его стоящим рядом.
Но Мервин всего лишь намеревался подать ей халат, держа его так, словно то была дорогая шуба, а сам он — профессиональный дворецкий. Трой не почувствовала прикосновения, когда он помог ей облачиться в рабочую спецовку.
— Большое спасибо, — с нажимом повторила Трой, желая отослать Мервина и надеясь, что тот не обидится.
— Спасибо вам, мадам, — отозвался Мервин, а Трой, как обычно при обмене подобными репликами, подавила естественный порыв спросить "За что?"
"За то, что я обращаюсь с ним как с дворецким, когда он всего лишь изобретатель ловушки, загубившей чью-то жизнь?" — подумала Трой.
Мервин удалился, осторожно прикрыв за собой дверь.
Вскоре вошел Хилари, и Трой около часа работала над портретом. Но затем свет стал меркнуть, и, поскольку хозяин дома упомянул о том, что ожидает звонок из Лондона, Трой сказала, что пойдет прогуляться. Она чувствовала, что им пора отдохнуть друг от друга.
3
Бугорчатая тропинка пересекала пустырь, который Хилари собирался превратить в прелестный парк. Трой прошла мимо разрушенной оранжереи к вспаханному полю, видневшемуся из окна ее спальни.
Пугало — набитое соломой тряпье на шаткой палке — причудливо скособочилось под северным ветром. Ямка, куда была воткнута палка, непрестанно расширялась от вращений непоседливого чучела. На пугале болтались останки древнего сюртука и черных брюк. Завершал наряд потертый котелок, натянутый на мешок с соломой. Пугало торчало в классической распятой позе. Две огромные перчатки, привязанные к перекладине, скорбно трепетали на ветру, а с ними и нелепые лохмотья, видимо бывшие когда-то шикарной накидкой. Трой догадывалась, что Хилари лично приложил руку к сотворению чучела.
Он в подробностях рассказал художнице, как далеко зашел в реставрации Холбердса и каких невероятных трат времени и денег ему это стоило. Охота за фамильными портретами и их выкуп, возвращение стенам шелковой обивки, обновление панелей и восстановление замысловатого узора потолочных балок. Возможно, в какой-нибудь коллекции побуревших акварелей Хилари нашел рисунок этого поля на косогоре с жестикулирующим пугалом и не преминул его воссоздать.
Трой обогнула поле и взобралась по крутому склону. Она оказалась на пустоши, частично отвоеванной асфальтированной дорогой. Трой пошла по ней, пока не добралась до развилки.
Теперь она была высоко над Холбердсом и, взглянув на дом сверху, увидела, что здание располагалось буквой "Е" без срединной палочки и являло собой безупречный архитектурный ансамбль. В библиотеке висело изображение усадьбы, датированное восемнадцатым веком. Вспоминая его, Трой сумела мысленно восстановить террасы, тропинки, искусственные холмы и аллеи, когда-то окружавшие дом и созданные, по словам Хилари, Капабилити Брауном. По неопрятным развалинам оранжереи Трой нашла окно своей комнаты на западном фасаде. Из нескольких труб вырывался густой дым, и Трой уловила запах горящего дерева. Перед домом Винсент, казавшийся издалека пигмеем, возился со своей тачкой. В отдалении неповоротливый бульдозер возделывал почву для дальнейших реставраций Хилари. Трой разглядела место, где когда-то над. прелестным озерцом стоял холмик с беседкой-"капризом" на вершине, позднее разрушенный бомбой. Над ним как раз и трудился бульдозер, выкапывая новое озерцо и складывая землю в кучу, которой предстояло стать холмиком. И несомненно, со временем его увенчает "Каприз Хилари".