В моём сердце ты...
Шрифт:
– Дин, скажи-ка, в твоём зелье сколько градусов?
– Градусов двадцать, наверное, или двадцать пять, – пожимала плечами Дина.
– Чудеса! А по ощущениям все сорок или сорок пять. Аж тут всё зажгло, – Арсений приложил узкую ладошку к груди. – Не, это хорошо. Плохо только, что закуска такая беспонтовая. Колбасы бы или хотя бы огурчиков маринованных.
Дина виновато развела руками.
– А вы, дамы, мухлюете. Споить меня решили? Споить и совратить, – хихикнул он.
– О да! Прямо мечтаем, – скривилась Люба.
Если
– А я вообще не о тебе говорю, – возразил Арсений, – а о кое-ком другом…
И уставился на Катю слегка остекленевшим взглядом, влажные губы расползлись в улыбке. Та, бедная, залилась краской.
– Давай, Дина, за тебя! С днём рождения! – приподняла одноразовый стаканчик Люба, чтобы скорее миновать возникшую неловкость.
– Да-да! За тебя, Шигибаева! Ура! – провозгласил Арсений и опять прихлопнул стаканчик целиком. – Уффф…
– Не ори! – зашипела на него Люба. Тот и впрямь не щадил голоса.
– А ты мне не указывай! – огрызнулся распоясавшийся маркетолог.
– Вдруг… – Люба запнулась, – вдруг Елена Эдуардовна услышит.
– Хах! – хохотнул Арсений. Нацелив на Любу указательный палец, обратился вдруг к Андрею. – Слышал хохму? Она уверена, что ты у нас крот, ага. Что это ты Старухе стучишь. И теперь она при тебе зовёт её исключительно по имени-отчеству. Заметил?
Слова, брошенные так небрежно, будто ошпарили. Гнев горячей волной прилил к голове, заколотился в висках.
Андрей исподлобья уставился на Арсения. Сердце тяжело и гулко ухало, распирая грудную клетку. Кроме его стука он, казалось, ничего больше не слышал. А, может, и вправду все смолкли, присмирев. До зуда хотелось двинуть этому поддатому дурачку-маркетологу так, чтобы стереть глупую улыбку. Андрей неосознанно сжал кулаки.
Это ведь какой-то бред, думал он, пытаясь унять ярость, которая удавкой сдавила горло и горечью разлилась во рту. Абсурд полнейший. Этот ничтожный, никчёмный тип, который и мизинца её не стоит, который вообще ничего из себя не представляет, смеет так уничижительно отзываться о его Лене. То, что когда-то он и сам думал о ней не лучшим образом, казалось ещё большим бредом. Да это и не помнилось уже.
– Какая она тебе старуха, сморчок? – произнёс Андрей угрожающе. – Ещё хоть раз так её назовёшь, и я тебе устрою хохму.
Выдержав небольшую паузу, вперился в Любу и добавил хмуро:
– Это, кстати, ко всем относится.
Глава 38
Арсений, обычно восприимчивый к чужим переменам настроения и очень благоразумный, если не сказать трусоватый, тут вдруг вскинулся. Поднялся и, слегка покачиваясь, навис над столом.
– Это кто тут сморчо-о-ок? – голос его играл интонациями и переливался от тенорка к фальцету. – Я тебя не оскорблял, и меня оскорблять нечего! А то одна тут строит козью морду, – он кивнул в сторону Любы, –
– Сядь и рот закрой, – велел Андрей.
– Кажется, я понял! – Арсений сесть-то сел, но молчать и не думал. – Неужели ты и впрямь со Старухой… ауууу…
Андрей не дал ему договорить, резко выкинул правую руку вперёд, ударив кулаком в челюсть. Арсений коротко взвыл, прижал ко рту ладонь. Пригнулся, сидя на стуле, низко, к самым коленям, потом выпрямился, отнял руку.
Катя, Люба и Дина, все втроём, застыли с ошалевшими лицами.
В общем-то, Андрей стукнул его даже не в полсилы, а так, для острастки. Но губу разбил.
Арсений, увидев на ладони кровь, как-то тонко, по-женски охнул. Но затем поднял на Андрея взгляд, полный пьяной, безрассудной злости.
– Сука… да ты… – Он вдруг быстро, по-змеиному выбросил тонкую руку, перепачканную кровью, схватил со стола кружку, керамическую, толстостенную, с нарисованными кофейными зёрнами, и прицельно метнул в голову Андрея.
Тот инстинктивно отклонился, кружка с зёрнами просвистела мимо уха и угодила прямиком в шкаф со стеклянными дверцами. Взрывом прозвенело за его спиной разбитое стекло. Динина кружка, к слову, осталась целёхонькой. Зато шкаф будто ощерился острыми стеклянными клыками.
Теперь все три женщины почти одновременно вскочили и почти в унисон взвизгнули. Затем уж заголосили вразнобой.
Андрей молниеносно обогнул стол, схватил Арсения за грудки, рывком сдёрнул со стула и с немилосердным хлопком прижал к стене.
Женские крики оборвались. Как-то слишком внезапно. Оттого собственное тяжёлое, учащённое дыхание казалось Андрею неестественно громким. А потом сзади прозвучал голос. Пронзил навылет, заставив нутро сжаться:
– Что здесь происходит?
Андрей, помешкав, отпустил Арсения. Медленно обернулся к двери.
На пороге стояла Елена, обводя ошарашенным взглядом помещение и всех присутствующих.
– Я спрашиваю, что здесь происходит?
Андрей молчал, сверля её горящим взглядом.
Дина, Катя, Люба тоже оцепенели так, что слова вымолвить не могли, и стояли, понурившись. Арсений тоже прятал разбитое лицо и не спешил объясняться.
Справившись с потрясением, Елена Эдуардовна уже привычным ледяным тоном произнесла:
– Сию секунду убрали всё это безобразие и по домам! Завтра с утра жду объяснительную от каждого из вас. Затем решу, что с вами делать.
Как только она вышла, закрыв за собой дверь, женщины всколыхнулись, загалдели взволнованно.
– Вот так попали!
– Господи, что теперь будет?
– Уволят всех нас на хрен! – изрёк Арсений. Затем дёрганым жестом достал из внутреннего кармана клетчатый носовой платок.
– Это всё из-за тебя! – прошипела Люба, гневно сверкнув на него глазами.
– С чего это из-за меня? – возмутился тот. – Я никого не трогал, футболист первый начал…
Арсений покосился на Андрея.