В нашем классе
Шрифт:
— Так точно! — сказал Парамонов и пошел обратно к себе в комнату.
Но Зина, видно, ему не поверила. За стенкой раздались куплеты тореадора.
«То-ре-адор, сме-ле-ее в бой…» — повторял про себя Юра. — А что ж такое кулон? Кулон — это такое количество электричества… «Тореадор, тореадор… помни, что в час борьбы твоей кровавой…» количество электричества, которое при прохождении через раствор азотнокислого серебра… выделяет на катоде… Тьфу! Ничего не понимаю!»
Юра опять постучал в стенку. Музыка смолкла, но через минуту к нему в комнату вошел Зинин отец, Иван Петрович:
—
— А чего ваша дочь мне мешает?! — Юра встал из-за стола. — Сама шалтай-болтай и других сбивает!
— Это кто, я шалтай-болтай? — Из-за спины Ивана Петровича показалась Зина.
— Конечно, ты! Здоровая девчонка, а все время больной притворяешься! Тебя на буксире тащат.
— Юра, ты неправ, возводя такие обвинения, — сказал Иван Петрович. — Зина слабый ребенок.
— Зинка слабая? Да ее в телегу запрячь можно! — усмехнувшись, сказал Юра. — А в общем, пускай она мне не мешает.
— Подумаешь, профессор! — ответила Зина. — Создайте ему условия! Кто тебя слушать будет?
— Тише, тише, ребята! — сказал Иван Петрович. — Конфликт нужно ликвидировать, а вы — наоборот!
— Эх, Зинка, у тебя знаешь что? — вдруг сказал Юра и, постучав себя по лбу указательным пальцем, дотронулся им до деревянной двери.
Девочка больше не играла. Но сидеть над физикой Юре расхотелось. Вернее, когда в комнате наступила тишина. Юра вдруг понял, что сиди не сиди над учебником, а он так отстал, что надо начинать буквально с азов. В общем, и Зинке запретил сегодня играть — испортил ей настроение, и сам не занимался.
Юра снова постучал в стенку и крикнул:
— Зинка, играй! Теперь все равно!
А сам подумал: «Нет, надо действительно бросать школу».
— Ты что, психический больной? — вошла в комнату Зина. — То ему не играй, то играй!
— Переживаю, — искренне сказал Юра. — Вот ответь: что такое кулон?
— Кулон — это такое количество электричества, которое при прохождении через раствор азотнокислого серебра выделяет на катоде 1,118 миллиграмма серебра, — отчеканила Зина.
— Хм! Правильно! — сказал Парамонов. — А вот что такое ампер?
Определение ампера Зина тоже знала.
— Откуда тебе все это известно? — удивился Юра и тут же тихо, будто через силу, добавил: — Зин, а ты мне не объяснишь сейчас… ну, хотя бы… физику для начала? Знаешь, жизнь в нашем классе пошла наперекосяк, и теперь так не проживешь.
И вдруг Юра подумал о том, как много людей учится. Да почти все его знакомые! Учится Ирина Николаевна, Толькин отец, профессор, тоже учится по «индивидуальному методу». И даже старик-истопник из женской школы — уж, кажется, куда такому старому! — и тот на курсы попал.
— Сейчас? Уже поздно. Вот лучше с завтрашнего дня.
— Нет, давай с сегодняшнего, — настаивал Парамонов. — Хотя бы один примерчик решим. Ты же ведь знаешь меня: как захочется — я ведь места себе не найду. Ну пойми человека…
— Зина! — раздался за стенкой голос мамы. — Уже двенадцать ночи — пора спать!
— Ух, я твою маму иногда просто ненавижу! «Иди есть, иди спать»! Как будто в этом главное! — И вдруг, смирившись. Юра вежливо добавил: — Впрочем, хорошо. Спокойной ночи! Давай с завтрашнего дня.
Ему было трудно просить помощи у девочки, он готов был сквозь землю провалиться, но он понял, что лучше в своей квартире заниматься, чем оставаться с кем-нибудь в школе после уроков. А потом, если он наверстает алгебру и физику, — это будет сенсация! И главное — никто не узнает, кто ему помог, подумают, что сам. А когда сам нагоняешь, это ведь труднее, и на плечах надо иметь голову.
XVII
Димка и сам не ожидал, что такая маленькая заметка, как «Зажимщик ростков нового», вдруг обратит на себя внимание почти всей школы. После выхода стенгазеты на совместном заседании совета дружины и комитета ВЛКСМ было решено обсудить во всех отрядах Димкину заметку и принять все меры к тому, чтобы в этом учебном году не было ни одного второгодника.
Кто-то из учеников сказал про Димку, что он новатор. Его пришли однажды приглашать в четвертый «Д» на сбор. А Валя Сидоров сфотографировал Димку в задумчивой позе над электрическим звонком в кабинете физики.
За последние дни Димка вдруг почувствовал, что его подхватила какая-то невидимая рука и стала поднимать все выше и выше. А что он, собственно, такого сделал? Ничего. Он просто повторил в мужской школе то, что сказали девочки: «Долой двойку и второгодничество!»
Конечно, Димка понимал, что это совсем не из-за него во всех сорока классах прошли собрания, посвященные борьбе с двойкой; и не из-за него на эту тему разговаривали в родительском комитете. Так или иначе, напиши он об этом заметку или не напиши, а двойке все равно пришел бы конец — другие бы заговорили.
Но все-таки чувство гордости за первый верно сделанный шаг приходило к нему по праву…
Отрядный сбор седьмого класса «Б» состоялся после уроков.
В коридоре стоял шум. Дверь класса беспрестанно распахивалась, и чужие мальчишки на миг показывались на пороге, то и дело кукарекали или строили страшные рожи.
Засунув ножку стула в дверную ручку, Толя подошел к учительскому столу.
— Тише, ребята, начинаем! — сказал он и, вынув из кармана черную расческу, постучал ею по столу. — Сегодня наш отряд должен рекомендовать в комсомол трех человек. Впрочем, мы должны не рекомендовать, а составить о них мнение для совета дружины. Заявление подали: я. Валя Сидоров и Димка Бестужев.
В классе было тихо. На первой парте, полуобернувшись к ребятам, сидел Леня. Он был в красном галстуке, который очень шел к его круглому лицу. Ирина Николаевна сидела рядом с Толей за учительским столом. Положив подбородок на ладони, она внимательно рассматривала класс.
— А может быть, рекомендуем всех без обсуждения? — сказал кто-то с задней парты. — Мы же вас давно знаем.
— Маркин, потише! — сказала Ирина Николаевна, посмотрев на мальчика, который, пригнув голову, спрятался за спину соседа.